Жанр: романс, драма, модерн-АУ
Персонажи: АлваДик
Рейтинг: PG-13
Непредсказуемы пересечения
И разветвления наших дорог.
Мы расстаёмся на несколько жизней,
Чтобы однажды столкнуться в холодном метро.
И разветвления наших дорог.
Мы расстаёмся на несколько жизней,
Чтобы однажды столкнуться в холодном метро.
Рокэ курит в постели. Дику плевать, он никогда не был аккуратистом, хотя перспектива сгореть во сне его и не прельщает, да и новые простыни бывают ему не по карману. Впрочем, Алва не засыпает ненароком, в отличие от самого Ричарда.
Это так просто - заглядеться на профиль любовника, после секса расслабленного и молчаливого, заслушаться ровным ритмом вдохов и выдохов, треска тлеющего табака на грани слуха, коротких и сухих щелчков, когда Рокэ точно и как-то удивительно изящно стряхивает пепел.
И заснуть, разнежась от иллюзии уюта и даже близости. Не думая о том, что этот человек тебя не знает.
Только сегодня не хотелось спать.
Когда они впервые встретились, за окнами шел дождь, и в офисе было немного зябко. Ричард проходил собеседование, а Алва зашел за документами в отдел кадров. Дик до сих пор не знает, почему решил, что Рокэ может вспомнить его, но упустить такой момент никак не мог - окликнул его там же. Имя, разумеется, он угадал. А остальное - нет, в глазах "мистера Алва" не было и тени от узнавания, только чуть-чуть иронии и нетерпения, как будто ему срочно нужно было бежать куда-то. Впрочем, так, наверное, и было, и пришлось тут же выкручиваться, врать, что Ричард слышал о нем, читал какую-то статью - не зная даже, какую должность занимает Алва, ориентируясь только по обожающему взгляду начальницы отдела кадров и по дорогому костюму самого Рокэ... Как оказалось, это тоже было зря. Последняя статья о Рокэ Алве, вице-президенте их холдинга, касалась крайне неприятного суда.
Рокэ затягивается и тушит сигарету. Взгляд его устремлен за окна, на которых черно-белые потеки дождя свиваются в причудливый узор. Уже совсем недолго до утра - время рассвета. Ричарду нравится эта дождливая весна.
Тогда тоже были потеки на холодном стекле. Ричард стоял у окна и пытался ну хоть как-то придти в себя, прижавшись лбом к нему. Уже не сомневался, что не получит должности, поскольку оставшееся собеседование не помнил, только тревожные глаза сотрудницы-кадровика, словно пытавшейся понять, не болен ли он или не накурен ли.
Ричард не мог себя заставить сделать даже шага, чтобы покинуть это здание, поэтому стоял и прижимался к холодному оконному стеклу на полстены, попутно задаваясь пустым вопросом, для чего такие окна в туалете. Пускай стекла односторонние, но не спокойно ж ни черта.
А потом в комнату зашел и мистер Алва. Ричард старался не смотреть во все глаза, как он споласкивает руки, только Алва, видимо, все равно заметил его взгляд в зеркале.
- Снова вы? Какая должность?
- Что... Простите, что?
- Вы ищете работу. Кто вы по специальности?
- Дизайнер.
- Не похоже. - Алва смерил его взглядом, - В дресс-код входят цвета компании, черный и синий. Не сказал бы, что это ваши цвета.
- Но они меня и не убьют.
Ричард вскинул ищущий взгляд, но Алва абсолютно равнодушно пожал плечами:
- Странный вы дизайнер с таким чувством прекрасного.
Дикон пожал плечами в свою очередь. Дизайнером он по своим оценкам был так себе, но вспоминать сейчас об этом было невмоготу.
- А вы? То есть, кто вы здесь?
Рокэ прищурился:
- Вы же читали.
Дикон спохватился:
- По правде говоря, я не читал. Запомнил фото, имя... Как вы говорите, чувство прекрасного, - нашелся он внезапно.
Даже широко взмахнул рукой, подчеркивая эффектную внешность собеседника, и попытался улыбнуться - вот только, не успев закончить жест, смутился и покраснел.
Вести себя на равных с этим человеком он не умел.
Рокэ приподнял бровь, и Ричард совсем замер, почти дрожа. Где-то в груди словно прошило длинной ледяной иглой. Он просто помнил это выражение лица.
А Алва злился:
- Вы что, заигрываете со мной? Довольно странно, если не вчитывались в текст статьи, как утверждаете.
Ричард оторопел:
- Простите, что?!
- Как вас зовут?
- Но...
- Имя!
- Окделл... Ричард.
- Мистер Окделл, я не знаю, сколько вам заплатили члены профсоюза, но можете считать эту работу своей, - Алва недобро улыбнулся. - Скажем так, вы мне тоже чрезвычайно... интересны.
- Я не...
- Довольно, мистер Окделл! Разве у вас нет дома, куда так хорошо отправиться под вечер, друзей, которые за вас порадуются? Я вас не задерживаю больше. Но жду после уик-энда на рабочем месте.
- Я... Но... Здесь ошибка!
- Вы свободны, мистер Окделл.
Алва демонстративно взялся за дверную ручку одной из нескольких кабинок.
- Но... Да, эр... Да. Сэр.
Дик вылетел прочь из мужского туалета, как будто тот был личным кабинетом Рокэ Алвы, так же выскочил прочь из здания, пронесся до угла, прижался к облупившейся кладке какого-то здания... и почти осел на землю, сотрясаясь от тихого смеха.
Ну, вот он и дожил. Его начальник. Злой как черт. Рокэ Алва.
- О чем ты думаешь?
Ричард прекрасно знает, что Рокэ ненавидит вот такие тупые и банальные вопросы, особенно в постели.
Но сегодня любовник кажется спокойней, чем всегда.
- Смешно. Я взял тебя работать, потому что был уверен, что ты подкуплен обвинением. Тогда эта претензия была нелепой. Джерри заходился от смеха на суде, доказывая, что я натурал.
Дик фыркает:
- Все еще думаешь, что я тебя подставлю? Зачем тогда ты со мной спишь? Противоречие?
- Просто хочу тебя.
В чем дело, Ричард понял в тот же вечер, как только залез в сеть. Рокэ в это время обвиняли в домогательствах к сотруднику. Защита успешно отбивалась, процесс шел довольно бодро, отчасти из-за знаменитых адвокатов, отчасти потому что Рокэ Алва был известным бабником, но вероятно, дело все же его изрядно измотало, раз он сорвался так.
Дик выдохнул, плеснул себе мартини - пить белое он не умел, не находилось достаточно хорошего за его деньги - и свернулся клубком, стараясь ни о чем не думать. Очень скоро он будет там работать, с этим человеком. С самого начала заверит, что случившееся - просто глупая ошибка... и по-хорошему, нужно начать держаться подальше, чтобы это доказать. Какая разница, ведь все равно Рокэ не помнит... За маленьким окошком мансарды плакала серая осень, дождевые капли уютно бились в раму.
Дик заснул так просто и так сладко, как, пожалуй, с самого детства своего не засыпал.
Дикон переворачивается на живот, но не отводит взгляда от лица Алвы. Завтра воскресенье, а послезавтра...
- Рокэ, я увольняюсь. У Сэма заявление.
- Я знаю. Зачем? Суд же закончился.
- При чем здесь суд?
- Просто не понимаю. Бросаешь лучшую работу, какую можешь получить сейчас. Раньше я бы подумал, что это гордость, а теперь?
- Не знаю, как объяснить...
- Уходишь от меня?
Ричард не понял, почему не получилось - подальше. То ли ему Алва не поверил и предпочел за ним понаблюдать, то ли просто игрался с судьбой. А может быть, им просто было неплохо вместе. Ричард удивлялся, насколько Рокэ человечнее и проще в сравнении с памятным Дику человеком. Он по-прежнему любил риск и кураж, хорошие напитки и породистых коней, пусть даже теперь кони были железными, он был великолепным стратегом, и по сути, он спасал компанию не раз и не два - слишком разобщен был совет акционеров, а на президента не обращал внимания почти никто... Дикон смотрел и тихо хмыкал про себя - как же похоже.
Но этот Рокэ шутил мягче, иногда мог сотворить какое-нибудь легкое безумство - например, схватить гитару и петь на улицах до самого утра, а заработанные деньги отдать Дику, чтобы тот, хохоча, пытался сосчитать всю эту мелочь - а потом швырять ее в фонтаны; или подарить почтенной чернокожей даме с десятком внуков розы - просто так... Но все это было потом, а вот тогда в самом начале Дикон просто спокойно находился рядом, пока Алва язвил и изводил секретарей. Молча работал на своем ноуте, порой прямо у Алвы в кабинете.
- Окделл, я точно приглашал вас?
- Утром, сэр. И не сказали еще, зачем.
- Сейчас три часа дня! Гм... вы обедали хотя бы?
- Вы как моя мама...
- Что вам заказать?
Ричард не оставался невредим, когда на Алву находило желание поупражняться в остроумии, конечно. Другое дело, что похоже, легче, да и человечней стал в этот раз не только Алва, но и сам Дик. Впрочем, пора бы уж за многие века...
Дик грустно и любовно прикасается к его виску, потом проводит пальцем по черной брови:
- Ну куда я денусь... просто мне больше не нужна эта работа.
- А кто будет оплачивать счета?
- Мне хватит, если не ходить к психологу.
- Впервые слышу об этом. И как часто?
- Раз в неделю.
Кошачий прищур:
- Ты меня не пропускаешь дальше постели. Я даже не знаю, что ты ходишь на консультации.
- Ага.
Когда-то это было по-другому. Было время, когда ты падал к нему в ноги, почти плакал, вцеплялся в него, как в единственную правду в твоих тяжелых бесконечных снах.
Когда-то ты надеялся, что Рокэ свяжет тебя с реальностью. Потом начал бояться, что он и есть твой бред. И наконец-то тебе стало прозрачно все-равно. Единственное, что еще тебе осталось - это радость от узнавания, от близости - пускай и такой же мимолетной, половинчатой, как в вашу первую встречу - от простого знания, что где-то есть Рокэ Алва, и в конце концов от тихого, упорного незнания, что в этом твоем "где-то" вполне возможно, Рокэ Алвы вовсе нет.
- Мне это надоело, - хмыкнул Алва, - Так что я задаю тебе вопросы, ты отвечаешь.
Ричард пожимает плечами и кивает, улыбаясь. Он пару раз уже решался рассказать. От этого, на самом деле, мало, что менялось.
- Как ваше имя, мистер?
Дикон фыркает:
- Дик Окделл.
- Сколько вам лет?
Рокэ оглядывается, находит тусклый ночник и в шутку направляет его в лицо Ричарду. Ричард улыбается чуть напряженнее:
- Не надо, убери...
Много, так много снов, так много жизней. Разное было - было или снилось. Снился и этот человек в черном мундире и свет - не этот, теплый, желтый, а белый, тяжело бьющий в глаза.
"Сколько вам лет?" "Как ваше имя?" "Ваша национальность?" "Кто вам дал задание"...
"Дайте попить, пожалуйста, герр Рок"...
Мелькали мысли, что это все за жажду в Багерлее. Что ты обязан заплатить свои долги.
Рокэ смотрит встревоженно и цепко:
- Ты попадал в полицию?
- Однажды за аварию, - Дик научился врать легко и чрезвычайно правдиво.
В этом сне он был хорошим мальчиком из хорошего района, полной семьи. А в прошлых - не беда.
- Когда ты понял, что тебя тянет к парням?
Сам Рокэ это понял лишь полгода тому назад. Да и "к парням" его не тянет. Ричард Окделл - это другое.
- В старшей школе. Ты только меня геем не считай.
На самом деле это было что-то вроде учебного лагеря. Там не то чтобы тянуло, просто получилось, что он хотел быть рядом с Рокэ, словно Рокэ был якорем в море безумия, а Рокэ истолковал это на некий новый лад.
- А кто был первым?
"Ты".
- Ты. Я же говорю, я би. Мне до сих пор никто настолько еще не нравился.
Никто и никогда.
Наверное, со временем Дик просто слишком привык чувствовать Рокэ. И его тело не меньше, чем настроение. И если там, в Талиге, в первую встречу он просто не видел, что эра тянет к нему, то сейчас не мог не замечать.
Обед, прогулка, совещание, выпить в пятницу после трудовой недели, заснуть в одной постели, переспать гораздо позже, но так легко, как будто так и надо. Принимать как само собой самые дорогие подарки и благодарить только глазами - уж так сложилось, эр всегда богаче, и вечно хочет как-то опекать.
А первый поцелуй — в лифте. Если бы их увидели, то даже Рокэ мог бы слететь с работы. Только Рокэ было уже плевать, он чуть не прижал Дика к стенке прямо там.
- Твой самый большой страх?
- Жить вечно.
- Люди чаще стремятся к этому.
- Как вечный жид?
- Так ты католик?
- Англиканец.
- Есть мечта?
Ричард давно старается не то что не мечтать, а даже не загадывать. Мечтать о том, что Рокэ будет с ним рядом или никогда даже не возникнет на горизонте, больше не рождаться или забыть про все... его желания обычно оборачиваются безрадостной обманкой.
- Чтоб никогда не... не было в моей жизни одного кольца.
Однажды он загадал на метеоритном дожде, чтобы Алва тоже все вспомнил. С тех пор стало хуже. Нет, Рокэ ничего не вспоминал. Только тянуло его к Дику через силу, ему отныне становилось тревожно от тех же примет, что Ричарду - от полного бокала сухого красного, к примеру, или от гитары без струн, попавшейся им на глаза в какой-то мастерской.
- Только одна, да?
"Чтобы в этой ловушке не было тебя".
Ричард давно смирился. Это походило на бесконечный лабиринт: рожденье, постепенное взросление с неумолимым возвращением воспоминаний, потом встреча с Рокэ. Потом смерть или расставание. И вечно Рокэ ждет от него предательства. Другое дело, что не всегда это касается всего лишь работы, иногда бывает хуже, как в тот раз, когда белый свет в глаза.
Ричард втайне уже уверился, что это, вероятно, и есть именно Лабиринт. Ну тот, Гальтарский. И тогда Рокэ либо морок, либо...
- Я хотел бы, чтобы ты был жив, свободен... Чтобы сбылось то, о чем ты мечтал.
Рокэ ерошит его волосы знакомым, таким знакомым жестом. Ричард подставляет макушку, задавив надежду прежде, чем она, кажется, и вовсе родилась.
- Карду... mi querido...
Дик поднимает голову. Рокэ ужасно редко переходит на испанский, а сейчас в его голосе такие нотки, что невольно припоминается что-то... что-то забытое, хотя секунду назад Ричард проклинал ясную память, которой слишком много.
Рокэ смотрит нежно, слегка насмешливо, чуть горько:
- Юноша, ну сколько вы еще будете терзаться? Я по вам скучаю.
- Чт-то?
Но Алва уже хмурится сонно:
- Я сейчас даже не знаю, о чем еще спросить. Есть что-то, что ты хочешь сказать мне сам?
Дикон качает головой и пожимает плечами. Переспрашивать... Не важно. Может, почудилось.
Рокэ хмыкает и закуривает снова.
- Может, когда-нибудь я и смогу понять тебя.
Дикон не может отшутиться - комок в горле. Он очень долго ждет... Чего? Не знает. Он начинает вспоминать в тринадцать, поначалу - время после гибели Эгмонта Окделла, потом быстрее и быстрее все, до последней смерти. Говорить с Рокэ - он привычен - бесполезно. Он загремел как-то в приют для сумасшедших. Он прожил как-то с Рокэ до конца, и не был счастлив. Он так привык не подходить, не приближаться, вовремя отстраняться, лишь слегка утишив жажду любить его...
- Ты постоянно запрещаешь любить тебя, - бормочет окну Алва.
Там, за окном, весна и дождь. Так просто - заснуть, глядя на этот профиль, наблюдая за рыжим огоньком и за губами.
- Наверное. Но я хочу. Прости меня...
Он засыпает и не слышит тихой фразы:
- Сначала ты себя прости, mi chico tonto. И тогда мы сможем вернуться. Не пугайся. Я буду рядом. Лабиринт не навсегда.