Пари

14.10.2012 в 10:46

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 10:55

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 11:04

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 11:14

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 11:23

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 11:29

Natann

Продолжение

Ричард беспокойно ворочался с боку на бок. Рядом безмятежно храпел Клаус. Дик злился. Он не понимал своего эра - в принципе, это было не ново, но в этот раз как-то особенно… бесило.
Гости уже собирались выйти из дома старейшины, как к Ворону робко обратились несколько женщин. Выслушав их лопотание, Клаус объяснил, что есть у них срамной обычай, если вдова понесет от чужака, которого увидит единственный раз в жизни, то это вроде как муж вернулся в его обличии, дабы исполнить свой супружеский долг. Чепуха, конечно, на постном масле, но у бакранов, что ни месяц, то новые покойнички, где уж тут детям браться, не в огородах же их находить? Вот этого им от господина Прымпердора и надобно. Алва окинул внимательным взглядом означенную вдовушку и, неожиданно, согласился. Клаус восхищенно присвистнул, а вот юноше пришлось основательно постараться сохранить невозмутимое выражение лица.
Ричард перевернулся на спину, заснуть не удавалось – он даже пробовал считать баранов, точнее козлов, раз уж никакого другого выбора ему не оставили, но мирная картина зеленого лужка со скачущими через забор животными почти моментально сменялась другими сценами сомнительной невинности. Уж лучше было не спать. Дик не понимал, он просто отказывался понимать, как после лучшей женщины Талига…Талигойи! Ворон мог спать вот с этой, этой вот… дикаркой?! Он глухо застонал, воображение подкидывало ему то образы раскрасневшейся, призывно улыбающейся Катари, почему-то одетой в платье Марианны, то эра, раздетого гораздо больше, чем позволяло представлять воспитание Окделла. Ричарду очень хотелось постучаться головой о какую-нибудь твердую и незыблемую скалу, чтобы выкинуть все глупости из головы. Но над этой самой головой было лишь безбрежное небо, расшитое словно бисером, созвездиями, под спиной покрытая козьими шкурами крыша приютившего их дома, а Клаус, при всем желании, за скалу сойти не мог.
- Раз звезда, два звезда, - считал юноша - все что угодно, лишь бы недостойные Повелителя Скал мысли покинули голову…
Алва вернулся почти на рассвете. Заслышав его легкие, почти бесшумные шаги, Ричард притворился спящим. Он слышал, как тихо переговариваются Клаус и вернувшийся эр. Вот они рассмеялись… Не сдержавшись, Дик скрипнул зубами от злости. Ну и пусть, ну и кошки с ним! Он перевернулся на другой бок, отворачиваясь от своих спутников - теперь можно было приоткрыть глаза и наблюдать, как занимается удивительно красивый рассвет, как постепенно светлеют небеса, наполняясь цветом и жизнью, как медленно поднимается из-за гор солнце, как тает под его лучами туман, ложась на бедную почву росой.
Через пару часов зашевелился, просыпаясь, Клаус, а потом встал и Алва. Выждав некоторое время, Дикон тоже разыграл свое пробуждение: ну зачем всем знать о его бессоннице? Эр выглядел так, словно не бодрствовал всю ночь, вернувшись лишь на рассвете, а крепко спал. По крайней мере, шальных искр в синих глазах не убавилось. Сердитый, не выспавшийся Ричард мрачно отвернулся. Ему еще нужно было умыться, да и Клаус говорил что-то о завтраке...
Бакраны на своих козлах пополнили их отряд. Сона недоверчиво косилась на этих необычных «скакунов», так что успевшему оценить их достоинства Дику пришлось ее успокаивать. Дорога больше не казалась ему такой утомительной, он уже успел привыкнуть к ее невыразительным пейзажам. Эр разговаривал с Клаусом, расспрашивая того о местных обычаях и нравах, тот с удовольствием отвечал. Ричарду собственно было глубоко плевать на всех этих дикарей и их традиции, но, кажется, рассказы о них были единственным доступным развлечением. Да и речь адуана, пусть и отличалась во многом от канонов, вбитых в юношу домашним обучением и преподавателями в Лаик, но обладала какой-то особой живостью и самобытностью. Но признаваться самому себе в том, что ему нравится слушать эти рассказы, Ричард не собирался - к тому же он все еще сердился.
Главное село Ричарду не понравилось. Особой разницы между столицей и той деревушкой, где они ночевали, он не заметил, разве что пыли поменьше, да козлов побольше. Алва беседовал с бакранскими старейшинами, а юноша в очередной раз поражался тому, насколько Ворон может быть любезен с какими-то дикарями и холоден с благородными людьми отечества.
- Юноша! – окликнул его эр. – Не спите на ходу. Позаботьтесь о лошадях и дождитесь меня здесь - наши любезные хозяева позаботились о еде для вас.
Дикон скривился, увидев предложенные ему хлеб и сыр. Что он, простолюдин какой?
- Я надеюсь, вы не забудете поблагодарить их за этот роскошный обед, - с нажимом сказал Алва.
- Спасибо, - кисло отозвался Ричард, понимая, что отвертеться от еды не получится.
- Ну же, не делайте такое лицо. А то мне кажется, что я разговариваю с незабвенным господином Понси.
Юноша против воли улыбнулся, вспомнив Жиля, и порадовался, что того с ними нет.
Но вот, Ворон ушел со старейшинами. Делать было совершенно нечего, поэтому Ричард устроился в тенечке и сам не заметил, как заснул. Благо, после бессонной ночи это было совершенно не сложно. Проснулся он лишь под вечер, когда его разбудил один из адуанов. Переговоры со старейшиной к этому времени завершились, и, по всей видимости, вполне удачно. По крайней мере, обе стороны выглядели весьма довольными друг другом. Мимо юноши куда-то промчался Клаус, в руках которого Дик успел заметить весьма странную зверушку.
- Не назовут ли нас клоунами, после подобного вызова, Рокэ? Все же посылать Адгемару бритую лису…
- Я думаю, что он оценит по достоинству наш юмор, - раздался веселый голос эра.
Так вот, что это было… Ричард хихикнул, вспомнив забавный вид зверька.
- А вот и герцог Окделл почтил нас своим присутствием, - Ворон наконец заметил своего оруженосца. – Присоединяйтесь, прошу вас.
Дик мысленно сосчитал до десяти, напоминая себе, что через три года, нет уже меньше, сможет рассчитаться за все.
- Что ж, господа, раз теперь все в сборе, продолжим?
Ричард вздохнул - он чуть не проспал все на свете. Эр, епископ Бонифаций, Курт Вейзель, Эмиль Савиньяк – все были здесь, а он… Не то, чтобы его мнение интересовало кого-то из собравшихся, но все же… Наверное, эр ругает его не зря. Кощунственная мысль. Дик еще пару раз вздохнул и решил, что впредь такого не повторится. Он молчал и слушал. Ворон выдвинул очередной безумный план, блестяще разбив все возражения оппонентов. Два месяца, через два месяца они подойдут к Барсовым Воротам, преграждающим путь в Кагету. Это было волнительно. Дик вспомнил, как мечтал вернуться в столицу с победой, мечтал о той гордости, с которой на него будут смотреть Катари и эр Август... Но… То, что он увидел в глазах эра, когда сумел выиграть скачки, вдруг оказалось важнее всех прошлых мечтаний. Дик не понимал, как и почему это случилось. Он не хотел этого, он мог злиться, мог ненавидеть себя и окружающих за это, он мог отрицать этот факт, но избавиться не мог. Поэтому сейчас ему оставалось незаметно следить за Вороном, и надеяться, что когда-нибудь сможет заслужить его уважение.

URL

14.10.2012 в 11:39

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 11:42

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 11:47

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 11:55

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 11:57

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 12:21

Natann

Продолжение

Ричард надвинул на глаза шляпу и поежился. Предзимнее небо хмурилось, раздумывая, не пролиться ли на землю дождем. Над головой, ныряя в серые тучи, кружил черный ворон. Юноша поискал взглядом его собрата – эр ехал далеко впереди в обществе полковника Коннера и даже не вспоминал о своем оруженосце. Ричард на секунду прикрыл глаза, борясь с обидой и стыдом. Что ты о себе вообразил, глупец?! Ворону плевать на тебя и твои переживания, ему не терпится избавиться от твоего общества, иначе стал бы он предлагать уехать вместе с Робером? А ты отказался. Конечно, иначе бы ты никогда не увидел Катари и эра Августа… Но дело ведь не в них, признайся самому себе. Настоящая причина едет впереди на черном мориске, и знать не знает, да и не желает знать, что там творится у тебя в душе.
Тоска. Такая же серая, как это небо, и промозглая, словно холодный ветер, то и дело забирающийся под одежду. Обида, более жгучая, чем самые острые пряности. Гнев, чернее пера ворона. Одиночество – пора бы привыкнуть к нему, сударь.
С небес на ворона стрелой падает золотистый орлан, тот уклоняется, но не улетает, а отвечает ударом на удар, но и орлан не хочет отступать. И вот они, сцепившись в один золотисто-черный клубок, падают за холм. И тут же в галоп срывается Моро со своим всадником. По наитию Ричард пускает Сону следом.
Он нашел эра у подножия холма возле самой кромки кустарника. На красно-желтом ковре из листьев лежат, сплетясь в смертельных объятиях, две птицы, красные ягоды на земле кажутся капельками крови. Ворон еще дышит, но по пробегающим судорогам ясно, что он не жилец. Грохнул выстрел, и птица затихла. По неподвижному лицу Ворона сложно понять, о чем он думает. Алва сделал глоток из фляжки и передал ее Дикону. Тот осторожно отхлебнул остро пахнущую жидкость и закашлялся. Касера! Они молча наломали сухих веток, полили оставшимся в фляжке напитком и подожгли – погребальный костер для птиц. Ворон повернулся, собираясь уйти.
- Почему вы хотели меня отослать? – вопрос глупее не придумаешь, но слова сами сорвались с губ, не послушавшись доводов разума.
- Почему ты остался?
- Если бы я уехал, то больше не смог бы видеть вас, - к тем глупостям, что он уже совершил, добавилась еще одна.
Оказывается, так просто встретить холодный синий взгляд, читающий тебя легко, словно книгу. Алва чуть медлит, а затем подходит ближе, сжимает жесткими пальцами подбородок, и Дикон шепчет что-то бессвязное и сам тянется за поцелуем. Страшно. Настолько, что проще не думать, не двигаться и не открывать глаз. Наконец чужие губы откликаются, превращая поцелуй из почти целомудренного касания губ в нечто более глубокое, темное и страстное. В волосы вплетаются пальцы, Ворон притягивает его ближе, успокаивая, скользит ладонями по спине, и Дикон пусть неумело, пусть и неловко, но старается вложить в движения губ все, что не может высказать словами. Алва отстраняется, гладит кончиками пальцев по щеке и целует, снова и снова. Поцелуи голодные и злые, даже так он пытается оттолкнуть, поэтому Ричард отвечает как можно мягче, и злость уступает место долгой, тягучей нежности.
Дик утыкается в плечо эра, пряча пылающее лицо. Ну почему Ворон молчит?! Теплая ладонь гладит русую макушку.
- Нужно возвращаться, - тихий шепот.
Дикон вздыхает и делает один почти невозможный шаг назад.
Теперь юноша не плетется позади, Алва придерживает Моро, не давая ему вырваться вперед. Они едут вместе, плечом к плечу, а в голове бьется испуганной пичугой единственная мысль:

- Что же будет дальше?

URL

14.10.2012 в 12:27

Natann

URL

14.10.2012 в 12:37

Natann

Продолжение

Ричард нервно разгладил записку, в сотый раз перечитав две коротенькие строчки:
«В 6 часов у Малого входа. К.А.»
Получив эту записку утром, юноша весь день не мог найти себе места, он попытался забыться в библиотеке, но в итоге просидел там, так и не открыв ни одной книги. Ворон уехал с Эмилем в расположение армии, в услугах оруженосца он, по-видимому, не нуждался, иначе бы приказал разбудить Ричарда. Никаких распоряжений также не было, а это означало, что Дикон может свободно располагать своим временем. Например, прогуляться в 6 часов к Малому входу в Ружский дворец.
Он так и сделал. Ровно в срок нервничающий Дикон стоял в указанном месте и растерянно оглядывался, что делать дальше, он не представлял. Ждать ему пришлось недолго: скрипнула, приоткрываясь, потайная дверца, и тонкая женская ручка поманила юношу за собой. Не колеблясь, Ричард последовал на зов. Узкий ход вывел его в большую полутемную комнату, тяжелый бархатные портьеры скрывали окна, лишь две толстые витые свечи на столе разгоняли сгустившуюся темноту.
- Катари! – обрадовался Ричард, бросившись к креслу, в котором сидела, мягко улыбаясь, хрупкая светловолосая женщина.
- Я соскучилась, поэтому позволила себе позвать тебя таким необычным способом.
- Прости! – запоздало раскаялся Дикон. – Я виноват перед тобой…
- Ну что ты, я понимаю, что служба отнимает у мужчин много времени. Но я так и не успела поздравить тебя, ты ведь получил первый в своей жизни орден. Надеюсь, что он станет вестником грядущих побед.
- Спасибо, - смутился Ричард. – Но… я не заслужил эту награду, Катари!
- Ворон никогда не награждает никого незаслуженно. Разве ты не заметил?
- Надеюсь, - пробормотал юноша. – Но я все равно не понимаю, почему он это сделал.
- В любом случае, - улыбнулась Катари, - мы просто обязаны отметить твое достижение!
Она указала на стоящую на столике бутылку «Вдовьих слез» и два бокала, играющие гранями в пламени свечей. Ричард наполнил их вином. Беседа текла неспешно, и юноша постепенно расслабился, Катари не собиралась ему напоминать о том поцелуе, что он сорвал с ее губ в монастырском садике. Дикон бросил быстрый взгляд на королеву и едва сдержал изумленный вскрик: обольстительно улыбаясь, та наклонилась чуть вперед. Дикону пришло в голову, что вырез декольте слишком глубок.
- Ричард, тебе плохо? – обеспокоенный голос.
- Н..нееет, - юноша потряс головой, отгоняя бесстыжее видение. Как он мог подумать такое о Катари?! Вот же она, в милом скромном платье, в глазах застыло беспокойство.
- Ты уверен?
- Н..ннн..неет…
Зрение двоилось: одна Катари совершала немыслимые, недопустимые вещи, вторая озабоченно хмурила лоб и беспокоилась о здоровье Повелителя Скал. И обе они протянули руки, касаясь юноши. Голова закружилась. Юноша уже не понимал, что происходит, уже не мог отличить реальность от видения. Легкие поцелуи: висок, лоб, веки, дыхание касается губ… И Дикон сдался, он подхватил Катари на руки и опустил на кровать, пытаясь скрыть дрожь предателя-тела. Женщина рассмеялась, освобождая его от одежды, волосы пепельной волной окутали ее совершенные плечи, окончательно превращая ее в грешного ангела. Каждое ее прикосновение, каждый поцелуй все глубже затягивали его в сияющую бездну, он глотал ртом воздух в тщетной попытке освободиться, но погружался все глубже и глубже. Дикон ласкал тело женщины, невольно отыскивая те точки, прикосновение к которым вызывало у нее сладкую дрожь и долгие умоляющие стоны. Он был очарован ее покорностью, ее отзывчивостью, тем, как она следовала за каждым его движением, продлевая и возвращая наслаждение.
Но в какой-то момент Ричард осознал, что рядом есть еще кто-то, кто-то третий. Он повернул голову и встретился взглядом с молчаливо разглядывающим его Вороном. Юноша приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но ему не дали. О, поцелуи Алвы, до обморока дикие и властные, совсем не походили на покорную нежность Катарины, как и жесткие руки, скользившие по телу, разжигающие совсем иной огонь и иное желание. Он сам потянулся за ними, за тем, что они обещали ему, за той силой, что они дарили ему. Еще ближе, еще сильнее, еще жарче, чтобы наконец бесконечная синева неба опрокинулась и превратилась в море, чтобы больше не нужно было скрываться и прятаться, чтобы можно было писать на чужой коже руками, языком, губами, всем телом: «Я тебя…» и целовать, целовать, целовать…

***
Красивая женщина перед зеркалом, золотая щетка скользит по пепельным волосам: плавные, размеренные движения. Позади нее на золотистых простынях, уткнувшись носом в подушку, сопит юноша. Бесшумно распахивается дверь и на пороге застывает черноволосый мужчина, женщина улыбается ему, но в этой улыбке нет и капли веселья. Беззвучный, короткий поединок взглядов, и мужчина пожимает плечами и уходит. Юноша неловко вскидывается, хлопает заспанными глазами, пытаясь освободиться от сковавшей его дремоты. Он потянулся к уходящему, но сил нет на то, чтобы пошевелиться, и он вновь засыпает, так и не произнеся вслух ни слова. Женщина откидывает щетку в угол и глухо, страшно смеется, захлебываясь смехом, как рыданиями.

URL

14.10.2012 в 12:41

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 12:51

Natann

Продолжение

В Алвасете Дикон впервые увидел море. Оно было совсем не таким, каким представлялось ему по картинам и рассказам знакомых. Лучи заходящего солнца напоили воды закатными красками, легли румянцем на песчаный пляж, окрасили все вокруг множеством оттенков алого, превращая пейзаж в картинку из какой-то диковатой, но прекрасной сказки. Дикон с упоением вдохнул соленый морской воздух, подставляя лицо легкому бризу.
- Вам нравится? – на плечо легла рука.
- Очень, - Дик обернулся, пытаясь поймать взгляд Алвы.
- Пора выбираться из дремучего леса, мир гораздо больше и разнообразнее, чем вам кажется, - улыбка затаилась в уголках губ.

Дикон с удивлением заметил, как преобразился Кэналлийский Ворон в своих владениях, кажется, только здесь он расправил крылья. Никогда раньше он не слышал, чтобы эр смеялся так радостно и открыто, не видел, чтобы исчезала упрямая морщинка между бровями, чтобы из синих глаз ушла горькая тень, и они наполнились живым теплым светом – словно слетела тонкая невидимая маска, обнажив незнакомое лицо. Общаться с ним было непривычно, странно, но до безумия хорошо, так словно пьешь «Черную кровь», не пьянея. О предстоящем похмелье юноша предпочитал не задумываться. За прошедшее время он научился жить так, будто этот день последний, не заглядывая в будущее и не оглядываясь на прошлое, ценя каждую секунду, что бабочкой садилась на ладони. То отчуждение, что возникло между ним и эром, не исчезло, просто истончилось, так что кажется – протяни руку и коснешься ставшего родным тепла. Но Дик не решался, боясь разрушить это хрупкое перемирие.
Ворон часто брал оруженосца с собой, и они гуляли по длинным, почти безлюдным пляжам по самой кромке прибоя, Дикон собирал ракушки, которыми так щедро делилось море, а эр рассказывал ему одну историю за другой. Иногда это были длинные завораживающие предания старины, иногда соленые морские анекдоты, а иногда обстоятельные описания из истории и географии Кэнналоа или Золотых Земель. Юноше казалось, что он может бесконечно слушать этот красивый, чуть ленивый баритон, ведь если прикрыть глаза, совсем чуть-чуть, то можно представить, что все как раньше, до того злосчастного дня, когда он получил приглашение от Катари.
На первый взгляд так и было: Алва по-прежнему занимался с ним по утрам фехтованием, не возражал, когда по вечерам Дикон тихонько прокрадывался в кабинет эра, чтобы послушать песни, просил налить вино, ехидно посмеивался над юношей, но… это только на первый взгляд. Дикон чувствовал ту границу, что эр очертил между ними, и которую преступать было нельзя: исчезли все намеки на возможную близость, те взгляды, от которых замирало сердце и начинало что-то сладко ныть под ложечкой, те будто бы случайные прикосновения… И Дикон не знал, сможет ли вернуть все это. Он упустил своего журавля, а теперь боялся потерять и синицу. Поэтому все, что ему оставалось, лишь смотреть и быть рядом, ведь Дик точно знал, что сказки имеют обыкновение заканчиваться.
Недели, проведенные в Алвасете, были неделями безоблачного, безотчетного счастья, наполненного не по-осеннему теплым южным солнцем, бескрайним синим морем в барашках прибоя, пронзительными криками чаек, гитарным перебором, гроздями спелого винограда, пряными кэналлийскими блюдами и белыми парусами кораблей на горизонте. Счастье закончилось неожиданно, в один миг. Еще вчера они собирались в Торку, а утром Алва сообщил, что они возвращаются в Олларию. Наступило горькое похмелье.

URL

14.10.2012 в 13:05

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 13:24

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 13:37

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 13:41

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 13:46

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 13:59

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 14:20

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 14:23

Natann

URL

14.10.2012 в 14:26

Natann

Продолжение

Глава 14.

Ричард клевал носом, просыпаясь, только когда Сона сворачивала к обочине, привлеченная какой-нибудь особо вкусной на лошадиный взгляд травинкой, или, разбаловавшись, норовила сменить шаг на галоп. Ей было скучно, Ричарду тоже, ему уже изрядно приелись однообразные пейзажи, становившиеся все более знакомыми по мере приближения армии к каданской границе. Юноша слабо радовался тому, что ему не придется навещать по дороге родной замок, хотя эр Лионель морщился и советовал не пренебрегать сыновним долгом и все же написать домой. Вздохнув, Ричард признал, что тот был прав и пообещал себе, что обязательно на ближайшей стоянке возьмется за перо, впрочем, он собирался сделать это еще в прошлый раз, да и в позапрошлый тоже. Он же не виноват, что так устает, и все обещания вылетают из головы, стоит только растянуться на походной койке! Сона недовольно фыркнула и потянулась губами к нависающей над дорогой ветке, надеясь полакомиться полузрелым диким яблоком. Дикон тряхнул головой, понимая, что хитрая кобылка, воспользовалась его задумчивостью и уже довольно давно остановилась. Он раздраженно потянул за повод, намекая ей, что пора бы и честь знать. Дик мог бы поклясться, что в лошадиных глазах отразился молчаливый укор: мол, хозяин, требуешь, чтобы я плелась вслед за этими улитками, да еще и яблок лишаешь? Юноша виновато похлопал Сону по шее и кинулся догонять товарищей.
Вечером, когда юноша уже хотел вернуться к себе в палатку, его окликнули караульные. Их догнал гонец со срочным посланием из Олларии. Сгорая от любопытства, Ричард проводил его к Лионелю, а, так как из палатки никто его выгонять не собирался, то он остался, стараясь казаться как можно незаметнее. Вскрыв пакет, маршал потемнел лицом, но промолчал, жестом попросив их выйти и попросив порученца проследить, чтобы его не тревожили по пустякам. Дикон ни минуты не сомневался, что случилось что-то ну совершенно нехорошее, если эр Лионель так недоволен, но понять, что же случилось, не мог, а доставивший письмо челочек оказался нем. Могло то, о чем говорилось в письме, как-то касаться самого Ричарда? Может быть, Лионель выяснил, кто организовал покушения на Повелителя Скал? Или что-то случилось с Эмилем? Или…с Вороном? Но это невозможно! Проворочавшись без сна полночи, но так и не разгадав эту тайну, юноша встал еще до побудки. Но к его разочарованию, ничего обсуждать с порученцем маршал не стал, наказав поторопиться со сборами и позвать гонца, которому вручил какой-то пакет с бумагами, которые, видимо, он написал этой ночью. Вскоре после отъезда гонца, они продолжили путь к каданской границе.
Только когда они прибыли на место, Ричард узнал, что Дорак умер, и теперь его место возле короля заняли рыжие Манрики. Теперь он понимал, почему так нахмурился Лионель, получив то послание, но почему он ничего не сказал? Это было горько и обидно, неужели эр Лионель ему не доверяет? Дикон закусил губу. Вот оно! Не доверяет. Конечно, Савиньяк говорил, что ни в чем его не винит, но разве он может теперь доверять ему? Он сам виноват в этом, разве не так? Юноша горько усмехнулся, за свои грехи нужно расплачиваться, не так ли? А домой он напишет, вот прямо сейчас и напишет, достаточно прятать голову в песок!

***
Айрис медленно перебирала письма брата, надежно спрятанные в одном из жизнеописаний святых, которые хранила у себя девушка. Одни письма были совсем старые, их писал Дикон еще из Лаик, они были совсем короткими и в основном рассказывали, что юноша жив, здоров и шлет поклоны матери и сестрам, наверное, брат знал, что письма унаров вскрываются и не рисковал написать что-то еще, но там не было ни одного упоминания о друзьях, ни даже жалоб, хотя сына Эгмонта Окделла должны были жестоко дразнить дети нынешних фаворитов трона. Айрис жалела гордого и, наверное, очень одинокого, Ричарда. Потом шли те несколько писем от Дикона, которые они получили, когда тот стал оруженосцем Ворона: совсем мало, чуть больше в начале его службы, а после сражений в Варасте ни одного, то, последнее, матушка сожгла после прочтения, еще бы, не может ее сын в здравом уме носить талигские ордена и писать, что хочет прекратить «бессмысленную вражду». И вот недавно еще два письма: брат пишет, что служит теперь порученцем у Лионеля Савиньяка, ставшего маршалом, что они совсем рядом, в Северном Надоре, на границе с Каданой, и что, если ему дадут увольнение, приедет на пару дней повидать родных. Эти письма самые важные, ведь она так соскучилась по Ричарду! Хотя матушка, кажется, совсем не рада. Девушка нахмурилась, понимая, что та так просто не простит сыну вольностей, хотя Савиньяк все же немного лучше, чем проклятый Алва. Герцогиня Мирабелла говорила, что наверняка тот выкинул оруженосца, и теперь-то тот поймет, как жестоко ошибался. Айрис не хотелось бы, чтобы это оказалось правдой, ведь по письмам Ворон представлялся ей совсем не тем чудовищем, каким его описывала мать, Дик казался таким счастливым, может быть, он, наконец, научился радоваться жизни рядом с этим странным человеком? Девушке очень хотелось, чтобы так и было. Она так редко видела, как улыбается брат!
В дверь постучались, и она поспешила спрятать письма, если это мать, ей лучше не знать, что дочь их до сих пор хранит.
- Войдите, - разрешила Айрис.
- Вас госпожа Мирабелла требуют, - в комнату протиснулась толстая Берта, горничная. - Там граф Штанцлер прибыли.
- Хорошо, передай матушке, что я сейчас спущусь.

URL

14.10.2012 в 14:41

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 14:43

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 15:12

Natann

Продолжение

Бывшая Оллария, нынешняя Ракана, приветствовала пришельцев пронзительным холодом, заколоченными ставнями, и пустынными, будто осиротевшими улицами. Ричарду живо вспомнился Надор, когда солдаты короля, а вернее, Первого Маршала, подавив мятеж, вломились в старинные родовые гнезда бунтовщиков с небрежной уверенностью победителей, когда любая запертая дверь служила поводом для подозрения, а неосторожно сказанное слово – для ареста. Судя по тому, как руки сестры судорожно сжали поводья, Айрис охватили те же воспоминания. Они как будто снова вернулись в то время, когда по ночам прижимались друг к другу, словно испуганные зверьки, а мать напоминала загнанную в угол кошку, готовую защищать свое потомство от чужаков до последней капли крови. Вот только теперь бывшие друзья превратились во врагов, а враги стали союзниками, да и сам он с трудом узнавал себя. Тот коротко стриженый мальчишка-унар с упрямым взглядом исподлобья остался далеко в прошлом.
Он невесело усмехнулся, заметив массивные ворота, украшенные фамильным гербом Спрутов. Вот уж кто при любой власти отыщет себе уютный и безопасный уголок. Но, несмотря на все это, Валентин ему нравился. Конечно, он был скрытен и холоден, - холодней каменной глыбы! – но теперь и сам Ричард научился этому же. Кто знает, быть может, он найдет в Придде союзника? Во всяком случае, Дикон собирался выяснить, насколько тот лоялен к власти новоявленного анакса. Лионель упоминал, что Валентин потерял всех родных во время недолговечного засилья у трона Манриков, это может стать поводом нанести ему визит - принести соболезнования, а заодно и возобновить знакомство, а там и постараться разузнать о планах новоявленного герцога.
Наконец, они свернули к особняку Эпинэ, больше напоминавшему штаб: во дворе пылали костры, слышался смех солдат, стояли тяжело груженные фуры, ржали лошади. Дикон улыбнулся, у него наконец-то отлегло от души, завтра будет завтра, а сегодня у него наверняка будет горячий ужин и теплая постель, вечером приедет Робер, и они смогут поговорить. Иноходец должен как никто лучше понимать, что творится на улицах Олларии, ведь он наверняка помнит блестящую шумную столицу, ему не может нравиться эта настороженная враждебная тишина, что опустилась на городские улицы! Если бы он только согласился помочь..! Но Робер так же друг и Альдо. Они опять, опять по разные стороны баррикад! Дикону ужасно не хотелось лгать другу, он ведь он сам согласился на предложение Лионеля, зная, на что идет, и будет играть свою роль до конца. Ричард надеялся, что до конца победного. Может он довериться Иноходцу, а если да, то не выдаст ли тот его? Сомнения сводили юношу с ума.
- Сюда, сударь, эрэа, - череда бесконечных коридоров сменяется жарко натопленными комнатами, в которых еще чувствуется затхлый нежилой запах, но это настоящее блаженство после промозглых ночей возле костра и соломенных тюфяков в придорожных тавернах.
Робер приезжает около полуночи, измученная длительным путешествием и треволнениями дня, Айрис уже давно спит, да и сам Дикон клюет носом возле камина. Он уговаривает Робера поужинать, а потом они долго разговаривают, вспоминая общих знакомых и Варасту.
- Ты ведь приехал из-за него? – внезапно спрашивает Иноходец, и когда Дикон уверяет, что судьба Ворона ему безразлична, лишь качает головой.
- Мне можешь не лгать, - говорит он, а когда Ричард замолкает, внезапно рассказывает о предстоящем суде, о невыносимой духоте тюремной камеры и гитаре без струн, о казнях и перевязи Люра, о гоганском золоте и девушке-куничке, о гнилых досках и фонтанах вина, о голубе со стальными коготками и хрупкой пепельноволосой затворнице.
Очнулись они, когда за окном занималась заря – бледное розовое пятно на траурно-сером небосводе. Робер оттолкнул пустую бутылку и побарабанил пальцами по столу.
- Что будешь делать? - тихо спросил он.
- Ты же обещал представить меня Альдо? Поговорю с ним, а там…посмотрим, - пожал плечами Дикон. – Но я могу рассчитывать на тебя?
- Можешь, - устало вздохнул Эпинэ. – И храни Создатель наши души!
Дикон криво улыбнулся, вглядываясь в бледные краски наступающего дня. Первый ход был сделан.

URL

14.10.2012 в 15:17

Natann

Продолжение

URL

14.10.2012 в 15:21

Natann

Продолжение

URL


Запомнить

Collection pour les fans