Автор: Botan-chan
Жанр: романс, юмор, АУ
Пейринг: АлваДик
Рейтинг: PG-13

Дикон как зачарованный смотрел на синеглазого человека у камина. Он, Ричард Окделл умрет, убив только одного врага, но выиграет войну за Талигойю, потому что враг этот – Ворон. Полководец, которого никому не удалось победить. Юноша вздрогнул, когда герцог соизволил оторвать взгляд от гаснущих углей и, слегка приподняв бокал, повернулся к оруженосцу:
- Я пью за жизнь, а за что хочешь выпить ты?
- За... За справедливость...
- Вот как? – приподнял бровь Ворон. – Мне казалось, для тебя было бы уместней за любовь, - глаза маршала смеялись.
Дик едва не подавился, но всё-таки смог проглотить вино, мимолётно удивившись непривычному вкусу. Почему эр Рокэ не заметил, что сегодня он отличается? И что вообще имел ввиду? Юноша сглотнул, чувствуя, как от желудка по всему телу мгновенно побежал огонь, а сердце забухало, как молот.
- Да брось, не надо так удивлённо смотреть, - Ворон отставил бокал и неторопливо поднялся.
Медленно потянулся, так, что тонкий шёлк рубашки обтянул мышцы, будто вторая кожа. Дик снова сглотнул, все мысли стремительно улетучивались, сменяясь лёгкостью и едва заметным головокружением. Сердце продолжала колотиться, кровь прилила к щекам… и не только.
Странно, а эр Август говорил, что никаких признаков отравления не будет заметно ещё почти сутки. Да и признаки… ой, мамочка… признаки должны были быть какими-то другими. Наверное.
- Неужели ты думал, что я не замечу? – Ворон так же не спеша сделал пару шагов вперёд, наступая на Дика.
Тот попятился, ещё и ещё, пока не упёрся в стену. Стена расступиться и пропустить незадачливого отравителя не пожелала, и потому юноше пришлось остановиться, смотря, как Ворон подходит всё ближе и ближе.
- Право слово, это даже смешно, - протянул Алва.
Пламя камина за спиной превратило его фигуру в тёмный силуэт, вызолоченный по краям. Только глаза маршала продолжали ярко блестеть синим безумным огнём.
- Даже если опустить то, как неуклюже ты подсыпал своё зелье, чего не заметил бы только младенец, неужели ты думал, что я мог не почувствовать вкус? – теперь Ворон стоял почти вплотную.
Дик судорожно ловил воздух ртом, задыхаясь от странных ощущений, которые будила в нём близость горячего даже сквозь ткань тела. То есть, ощущения были вполне знакомыми и узнаваемыми, но юноша никак не мог понять, почему же они возникли сейчас, а не, например, при воспоминании о Марианне.
- Хотя, надо признать, подобного я от вас не ожидал, - Ворон медленно провёл кончиками пальцев по щеке Дикона, по линии скулы, вниз, по шее, к вороту рубашки. – Думал, это будет яд…
- Но ведь это и есть яд, - слабо мяукнул Дикон, вжимаясь в стенку сильнее и молясь про себя, чтобы Ворон не заметил… только бы не заметил…
Пальцы на вороте замерли. Даже сквозь гулкую пустоту и головокружение юноша почувствовал, что что-то изменилось.
- Яд? – переспросил Ворон опасным тихим голосом.
Дик промолчал и только растерянно моргал, не отрывая взгляда от вдруг застывшего лица эра и тяжело дыша. Ему было нехорошо. Ему хотелось… он сам не знал, чего ему хотелось, но мог с точностью сказать, что желание податься вперёд и прижаться к Ворону всем телом оказалось в тройке лидеров.
- Яд… - медленно повторил маршал и снова улыбнулся.
Правда, при виде этой улыбки Дику вдруг резко захотелось сбежать куда-нибудь подальше, залезть в тёмный угол и закрыться с головой, чтоб никто не нашёл. Он бы, может, и попытался осуществить это намерение, только ноги почти не держали.
- Что ж, должен тебя разочаровать. Тебя обманули. Это отнюдь не яд. И если сначала я готов был спустить тебе эту милую шутку, то теперь тебе придётся отвечать за свои действия до конца, - сказал Ворон, после чего крепко взял оруженосца за подбородок, заставляя поднять лицо, и впился губами в его рот.
Поцелуй вышел жёстким и почти болезненным, больше похожим на укус, чем на поцелуй. Однако когда он прекратился, Дик почувствовал только горькое разочарование. Хотелось ещё, хотелось большего, хотелось до полного помутнения рассудка. Мелькнула мысль, что об этом-то его и предостерегали когда-то давно, но она тут же сгорела в горячечном огне, захватившем всё тело. Юноша зло выдохнул, вцепился Ворону в волосы и притянул того к себе, отчаянно требуя продолжения.
Каковое не заставило себя ждать.
То, что было дальше, Дик помнил смутно. Кажется, эр Рокэ куда-то его тащил, почти на себе, потому что он сам едва мог переставлять ноги. Кажется, потом была кровать, треск рвущейся одежды и ощущение прохладных льняных простыней под спиной. Кажется, эр Рокэ говорил что-то про то, что некий неблагодарный поросёнок заслуживает получить своё полной мерой, безо всякого масла, но ладно, так и быть, он простит оруженосца за проявленный энтузиазм. Кажется, были пальцы, смазанные этим самым маслом с незнакомым, резким запахом, которые касались Дика везде, в таких местах, что он готов был умереть от смущения и пытался спрятать пылающее лицо в подушку, но не смог, потому что эту самую подушку у него безжалостно отобрали. Кажется, потом было больно, сильно, хотя и терпимо, и не так уж долго. А ещё было безумно, безудержно, невероятно хорошо, так, как просто не бывает, не может быть в этом мире, так, что Дик не сдержался и рыдал, уткнувшись куда-то в шею эру Рокэ, судорожно цепляясь за его плечи до кровавых полос, мечтая только о том, чтобы это не прекращалось…
Это, конечно, прекратилось, через короткое-короткое мгновение, или через целую вечность, сказать точно юноша бы не решился. Дик ещё раз всхлипнул, прижался к влажной от пота груди и соскользнул в темноту.

Утро наступило необычно рано. Дик поморщился от яркого света, бившего прямо в лицо, и спрятался под одеяло, смутно пытаясь понять, откуда в его спальне с окнами на север могло взяться солнце так рано, когда ещё непреодолимо хочется спать.
Слишком резкое движение отозвалось тупой болью в теле, особенно в некоторых его частях. Юноша охнул, чувствуя, что сон моментально слетает, и как-то рывком вспоминая всё, что случилось накануне.
Кошмар, караул и ой-ёй-ёй!
Дик натянул одеяло на голову посильнее, решив, что не вылезет наружу, пока не умрёт прямо здесь. Вряд ли ждать придётся долго, он же сейчас просто сгорит от стыда и собственного позора, превратится в пепел, испортит эру Рокэ постель… кажется, это оставалось единственной доступной местью.
- Хватит прятаться, - раздался снаружи насмешливый голос, и одеяло было бесцеремонно сдёрнуто у Дика с головы.
Юноша на мгновение встретился взглядом с неожиданно весёлыми глазами Ворона и тут же опустил голову. Попробовал осторожно сесть, подтянув несчастное одеяло к самому горлу. Было довольно неприятно, но переносимо. Лучше, чем в детстве, после первого дня, проведённого в седле, но заметно хуже, чем обычно.
- Ну что, юноша, будете рассказывать сейчас, или после завтрака? – Ворон непринуждённо развалился на стуле рядом с кроватью, созерцая несчастного оруженосца со странной смесью иронии, любопытства, раздражения и… Дик, бросивший украдкой взгляд из-под ресниц, решил, что весёлая нежность во взгляде эра ему явно примерещилась, и снова опустил взгляд, пробормотав что-то неразборчивое.
- Очень понятно, - фыркнул Алва. – Что ж, попробуем по-другому. Итак, юноша, чем вы на самом деле собирались меня вчера употчевать, и в честь какого радостного события? Насколько я помню, в ближайшее время никаких традиционных празднеств Люди Чести не устраивают, да и Дней Рождения, к которым бы можно было сделать такой роскошный подарок, я что-то не припомню. Ну же, сделайте милость, удовлетворите моё любопытство.
От этого насмешливого тона у Дика почему-то защипало в носу. Он совсем по-детски шмыгнул и, глядя в сторону и с трудом выталкивая слова, попытался объяснить. Потому что ведь это же неправильно, ну эр Рокэ, ну правда ведь совсем неправильно, чтобы Катарину и остальных Людей Чести вот так, они же не виноваты, что Дорак их ненавидит, ведь они делают только то, что должны, ради всеобщего блага, ну не смейтесь же, эр Рокэ, это не смешно, это же так всё совершенно несправедливо, а вы только издеваетесь над всеми, и над Катари тоже, вот зачем вы так, а она такая несчастная, и как вы только могли, и что после этого оставалось делать, если кардинал принял такое решение, хотя никто не виноват, кроме самого Дика, который вообще ничего уже не понимает, и не может сделать правильно, и зачем только вы в день Святого Фабиана всё это устроили, если бы не это, и не Катари, то и не стал бы Дик слушать эра Августа, который, конечно, прав, но всё-таки не совсем, даже совсем не прав, а просто пытается спасти всех, кого может…
Дик остановился, тяжело дыша, чувствуя, что почти захлебнулся словами, как водой.
- И тогда ты взял у старого ызарга это, чтоб его к кошкам, кольцо и побежал меня травить, - закончил за него Ворон и… вдруг захохотал.
Дик непонимающе заморгал, смотря, как со вкусом, запрокинув голову и откинувшись на спинку стула, от всей души смеётся его эр.
- Дорого бы я дал за то, чтобы узнать, как всё-таки в этом колечке оказалось не то зелье, - отсмеявшись, заявил Ворон и встал.
Дик поёжился, наблюдая за ним исподлобья и чувствуя предательский холодок в животе от мысли, что же теперь решит его эр. Потому что хотя яд и оказался не ядом, но дела это ничуть не меняло, предательство оставалось предательством, а позор – позором. Дик нервно прикусил губу, стараясь заранее собраться с духом, чтобы выслушать и принять всё, что эр Рокэ решит сделать, и чувствуя, что получается из рук вон плохо. Было страшно, противно от собственного страха, а ещё почему-то очень-очень горько. Так горько, что сводило во рту.
Между тем Ворон несколько мгновений пристально рассматривал смятённого оруженосца, словно что-то взвешивая про себя, а потом шагнул к кровати.
- Ну что ж, ситуацию я понял. Теперь по поводу того, что тебе за это будет, - Рокэ сделал многозначительную паузу.
Дик заставил себя вскинуть голову и посмотреть ему в глаза.
- Вы меня убьёте?
Ворон ещё мгновение помолчал, потом вдруг проказливо усмехнулся.
- Именно так, юноша, - и, наклонившись к самому уху Дика, шёпотом пояснил. – Залюблю до смерти.
- Не надо! – слабо пискнул тот, от крепкой хватки Ворона мгновенно вспомнив, что после бурной ночи у него там… и там… и вообще везде довольно таки болит.
- Успокойся, - Рокэ на секунду отпустил Дика, чтобы скинуть рубашку, и понимающе хмыкнул. – Я примерно представляю твоё состояние. Это нестрашно - в конце концов, есть же разные способы… - он хищно многообещающе улыбнулся.
К своему огромному стыду, Дик вынужден был признать, что эта улыбка действительно успокаивает и разжигает в нём немалый… энтузиазм.

Август был доволен и счастлив. Ещё бы! Вот уже несколько часов, как не должно существовать на свете его главной головной боли. Теперь-то за разрушение Талига можно браться всерьёз. Старый больной человек, мурлыкая себе под нос весёлую, чуточку непристойную песенку, вытащил из шкатулки очередное кольцо и полез в ящик за секретной коробочкой. После этого глупого мальчишки, Окделла, там должно остаться ещё четыре гранулы. Мало, конечно, пора пополнить запас. Да и поставщик должен вот-вот появиться.
Август взял коробочку, открыл… Весёлый мотивчик оборвался на высокой ноте.
Что-то было не так.
Странно, он ведь не разучился считать? Гранул должно быть четыре, не больше, не меньше. Тогда почему же их шесть?
Недоброе предчувствие закралось в сердце старого больного человека, заставив его и вправду дёрнуться. Впервые за пару десятков лет.
- Не может быть…
Август ещё раз пересчитал белые шарики, по пальцам. Шесть.
Откуда взялось два лишних? Они должны были находиться в кольце Окделла. То есть уже не в кольце, ну да неважно. Если же их в кольце не было, то что там тогда было? Август точно помнил, что заправлял украшение лично, из коробочки…
Из коробочки…
Охнув и почувствовав, как сердце ёкнуло ещё раз, старый больной человек выдвинул ящик до конца и уставился на ещё одну коробочку, очень похожую на первую и с точно такими же на вид гранулами. Которые предназначались для свиданий с особо темпераментными дамами, и которых должно быть ровным счётом десять. Должно, но было восемь.
Август сглотнул и аккуратно поставил предательниц на стол, одну рядом с другой. Как они могли позволить себя перепутать?!
Ответ на этот вопрос так и не пришёл. Вместо ответа в комнату сначала ворвался шум голосов и топота подкованных сапог, а вслед за ним – тот, которого старый больной человек не хотел бы видеть никогда в жизни.
Этот мерзавец, возмутительно живой, беззастенчиво здоровый, с отвратительно довольной рожей, стоял в дверях, поигрывая пистолетом.
- Приветствую, господин Штанцлер, - протянул Ворон и улыбнулся.
Август попытался улыбнуться в ответ. Он ещё не знал, что на этот раз вывернуться ему не удастся…

@темы: слэш, Botan-chan

Автор: Джайя
Жанр: зарисовка, флафф
Пейринг: АлваДик
Рейтинг: G

Дик проснулся от чьей-то болтовни и смеха. Говорили на кэналлийском, а смех был женским. И судя по полумраку в комнате, утро еще не совсем наступило. Не успел Дик подумать, что все это могло значить, как над ним склонилась одна из служанок.
— Дор Рикардо, сегодня мы наводим порядок во всем доме.
— Такая традиция — каждую весну целый день убирать, — прибавила вторая служанка. — Но вы можете спать пока.
Спать, когда кто-то болтает, смеется, когда постоянно раздается плеск воды, когда изо всех углов гонят пыль, снимают с окон шторы и то и дело двигают стулья — не очень-то приятно. И совершенно невозможно. Проворочавшись с полчаса, Дик сел на постели. Служанки засмеялись.
— Дор Рикардо, — сказала та, что старше, — у нас на родине в этот день не только уборку делают.
— А что еще?
— Молодые парни вроде вас ходят собирать первоцветы для своих возлюбленных.
— С самого раннего утра, — поддакнула вторая служанка, выжимая тряпку, — тоже традиция. Правда, у нас теплей и цветов больше. Тут они и не вылезли до сих пор, наверное.
— А зачем? — Дик предпочел бы спать, но, похоже, нужно было смириться с ранним бодрствованием. Но, может, служанки расскажут что-то интересное?
— Если до заката отдашь букетик любимой, она будет твоей, — хихикнула та, что моложе.

~*~*~*~

Парк не очень-то походил на романтический лес, в котором, по словам кэналлиек, нужно было искать цветы. В лесу пахло бы утренней свежестью и мхом, а деревья уже подернулись бы той золотисто-зеленой дымкой, какая окутывает их каждую весну. Здесь же пахло сыростью, листвы на деревьях и кустах, конечно, пока не было и дымки тоже, клумбы украшала только желтая прошлогодняя трава, которая заодно торчала и между плитами, которыми были вымощены дорожки, а в тусклом утреннем свете картина казалась еще более унылой, чем была на самом деле. Дик решительно запахнул плащ. Ее Величеству шлют оранжерейные цветы, слишком броские и яркие для ее нежных черт. И пусть все это лишь кэналлийские суеверия, он соберет букет первоцветов — хоть бы только они распустились уже! — и как-нибудь отошлет королеве.
Дик долго плутал по дорожкам, пока наконец не сообразил, что цветы лучше искать где-нибудь, где деревья растут погуще, а клумб поменьше.
Вот там-то они и нашлись: крохотные синие и белые звездочки, которые и на ярком солнце не сразу заметишь, не то что в пасмурное утро. Дик опустился на колени, чтоб сорвать цветы — и тут совершенно неожиданно хлынул дождь.

~*~*~*~

Букет увеличивался очень медленно. Под проливным дождем Дик бегал по казалось бы совершенно безлюдному парку, высматривая белые и синие цветочки, которые теперь и вовсе найти казалось невозможным. Но букет был еще пока слишком маленький — такой не отправишь королеве… Как хорошо все-таки, что он пришел сюда так рано — никто не увидит герцога Окделла, который бегает под дождем и собирает цветы, как какой-нибудь деревенский мальчишка. Хотя искать цветы для возлюбленной — что может быть благородней?
Вот еще один островок с цветами. Белые, совсем мокрые — среди прошлогодней листвы и сухих веточек. Дик осторожно убирал листья, стараясь не повредить ни зеленые листочки, ни цветы. Плащ уже промок насквозь, вода капала с волос и затекала за ворот и даже в сапоги, но Дик едва замечал этого: азарт поиска цветов, радость от того, что потом он подарит эти цветы Ее Величеству, совершенно вскружили ему голову.

~*~*~*~

— Ричард Окделл!
Дик вздрогнул и вскочил на ноги, забыв сорвать последнюю синюю звездочку.
— М-монсеньор?!
— Что, кошки вас подери, вы тут забыли в таком виде? Это что такое?
Алва посмотрел на немного потрепанный и все еще куцый букетик.
— Ваши служанки сказали…
— А, так вот откуда они знали, где вас искать. Хорошо, это знали и они тоже, а не только те, кто так настойчиво за вами охотится. Впрочем, когда я появился, они куда-то пропали.
— Охотится?.. Н-но… я хотел…
— Я понял.
Изящным жестом Алва выхватил у Дика букетик. А потом — Дик и слова сказать не успел — набросил свой плащ ему на плечи.
— Вы… — жалобно произнес Дик, — вы же передадите цветы Ее Величеству?
— Я подумаю об этом, — усмехнулся Алва.
— Только сегодня, можно? Сегодня? — прошептал Дик, умирая от собственной наглости.
— Сначала я верну вас домой и высушу, а потом поговорим.

~*~*~*~

Дома Дику было велено сидеть у камина, завернувшись в теплое одеяло, и пить какую-то горячую и очень острую гадость. Алва же исчез, сообщив напоследок, что искренне надеется не застать к вечеру Дика умирающим от простуды. Цветы он унес с собой.

@темы: Джайя

Автор: Vintra (Вин’т)
Бета: Maranta
Жанр: angst, action
Пейринг: Рокэ Алва/Ричард Окделл
Рейтинг: PG

Хорошо, что здесь нет Дикона. Спасибо Создателю, Леворукому, всем демонам этого мира, прошлым, настоящим и будущим, что здесь нет Дикона, а когда мальчишка появится, все уже кончится.
(В. Камша “Лик победы”)

Робер Эпинэ злился.

Для злости не было видимой причины – или, вернее, их было слишком много, и почти все они скрывались под королевской мантией Альдо Ракана. И все же дурное настроение Робера не было связано с его сюзереном. Оно притихало, смытое заботами дня, и возвращалось кислотной волной при появлении Ричарда Окделла. Может быть, Эпинэ совсем не разбирался в людях, может, неправильно понимал постоянные оговорки Дикона: “Монсеньор”…”; но он ожидал от мальчишки отнюдь не такой реакции на недавние события. Робер готовился к тому, что Дикон впадет в тоску, или закатит истерику, или сделает еще что-либо столь же глупое и свойственное юности. А тот вел себя так, будто и не было эшафота, не было появления бывшего маршала Талига и его последующего пленения. Ричард теперь все свое время проводил рядом с Альдо, слепо и преданно таращась на Ракана, и весь остальной мир, казалось, утратил для него значение. Он словно забыл о существовании Алвы, Катарины, своей сестры, наконец…
Вот за такими размышлениями Робер коротал время в конюшне, где с некоторых пор чувствовал себя гораздо комфортнее, чем во дворце. Сегодня он преследовал и одну определенную цель, находясь на улице, - хотел дождаться Дикона.
Ричард появился к полудню, и первыми его словами после приветствия стали:
- Робер, где Его Величество?
Впрочем, другого Иноходец и не ожидал: Дикон и Альдо в последнее время были просто неразлучны. И все же Робер почти машинально поморщился, подавив желание прижать пальцы к вискам.
- Я его не видел. Дикон… - Эпинэ вгляделся в лицо Ричарда, - ты в порядке?
Ричард выглядел неважно: помятое лицо, синяки под глазами. “Может, не все так просто, как кажется”, - мелькнула мысль у Эпинэ. Дикон с недоумением уставился на друга, потом криво улыбнулся:
- Я в порядке. Я… немного покутил ночью. Альдо сказал… Голова болит немного, - виновато закончил свою речь Дик, сделав жест, узнав который, Робер вздрогнул. Юноша провел ладонью от переносицы к виску, на миг прикрыв глаза. Как странно, что эта привычка Рокэ прилипла и к Повелителю Скал и Повелителю Молний – хотя, может, этот жест был характерен для всех, у кого голова разламывалась от боли. “Не болит голова только у Альдо”, - мрачно усмехнулся про себя Робер. И сказал совсем не то, что собирался:
- Дикон, ты не взглянешь на Моро? Мориск не подпускает к себе никого. А ты все-таки…
- Нет! – резко и как-то испуганно перебил его Ричард. – Я… извини, мне нужно увидеть Альдо.
Дикон торопливо выскочил из конюшни, оставив Робера со смешанным чувством удивления и досады.

Ричард Окделл толком не спал уже неделю. Он искренне полагал, что в его возрасте бессонницей не страдают, поэтому списывал свое состояние на напряжение последних дней, полнолуние, вино… В общем, на что угодно, кроме болезни. Сломанные, недолеченные ребра все еще ныли, но Ричард их просто игнорировал. К тому же рядом с Альдо он оживал, буквально расцветая в хорошем настроении своего короля. Тот строил планы, много смеялся, втягивая Ричарда в круг огня, который, казалось, горел вокруг него. А как еще объяснить то, что, покидая дворец, Дикон начинал страшно мерзнуть, и настроение ухудшалось с каждым шагом, отдалявшим его от Альдо Ракана? Если бы Дик мог, то вообще ходил бы за ним, как привязанный. Рядом с Альдо можно было не думать ни о чем, только мечтать.
Но реальность встречала Ричарда сразу же за воротами дворца и скрыться от нее было невозможно. В будущем Дик часто представлял себя маршалом Великой Талигойи, за плечами которого десятки славных побед, сотни спасенных жизней. И все просто: тут друзья, там враги, над головой знамя Раканов… Но изо дня в день приходилось разбираться с бесконечными конфликтами “южан” и “северян”, с мародерством, недовольством горожан и отсутствием денег. Преуспевал в этом Ричард плохо, у него не было ни опыта в таких делах, ни достаточного авторитета среди солдат. Он не командовал ими в бою, не был знаком с большинством офицеров – и вообще за глаза считался “чужаком” и “мальчишкой”. Обратиться за помощью к Роберу было стыдно, а рядом с Альдо все проблемы исчезали, как тени в полдень, и Ричард забывал, о чем хотел поговорить с королем. А тот не скупился ни на слова, ни на подарки.

Дик хорошо помнил последний разговор с Его Величеством в кабинете, залитом утренним солнцем.
- Смотри, - Альдо отдернул занавеси, - снова солнце. Это наша с тобой судьба, Дикон. Свет, тень, и снова свет… Ты согласен?
- Да, - твердо ответил Дик.
И когда Альдо отдал ему особняк Рокэ Алвы, Ричард тоже ответил согласием.
Только вот на улице уже неделю шел дождь, а в особняк Дикон так ни разу и не заглянул. Он собирался, правда собирался, но когда показалась знакомая крыша, просто повернул Сону прочь. К Рокслеям Ричард больше не вернулся, и уже несколько дней ночевал в гостинице. Ему там не нравилось, и вообще, все это было смешно и… Легче не становилось. Иногда Ричарду казалось, что он физически ощущает присутствие Ворона в городе, яркое, как факел на ветру. И куда бы он ни шел, незримый ветер сыпал в глаза синие искры, жгучие до слез.
Дик считал выходку Алвы дурацкой и злился на него без видимых причин. Рисковать жизнью ради такого ничтожества, как Фердинанд… Может, права молва о близости низложенного короля и маршала? Думать об этом было противно и… обидно. Как будто Ричарда обделили чем-то. А чем? Неизвестно.

Увидеть Моро Дик хотел не больше, чем Леворукого, но тем не менее уже час торчал в конюшне, глядя, как мориск бьет копытом и прядает ушами. Ричард не делал попыток подойти к коню, только смотрел. Моро косил на него лиловым глазом и изредка фыркал, странно напоминая своего хозяина.
На улице крапал дождь, было сыро и зябко. Уходить из уютного сумрака конюшни не хотелось. Катарина была больна и за Ричардом не посылала, да он и сам не настаивал. Что-то изменилось в его чувствах к “бледному гиацинту”, потушив страсть. Может, виноват дождь, может, разлука… а может, вино с ядом, вкус которого он так и не узнал.

Альдо решал какие-то неотложные политические вопросы, Робер вместе с Карвалем уехали в казармы. Идти на вчерашний постоялый двор… Уж лучше конюшня. Дик тоскливо думал, что лично для него, в общем-то, ничего и не изменилось, он по-прежнему никому не нужен, идти ему некуда и не к кому. Но нельзя же играть в гляделки с конем бывшего Первого маршала Талига до бесконечности.
Дождь, как ни удивительно, показался вечно мерзнущему Ричарду теплым. Мелкие капли почти нежно касались кожи, в разрывах серых туч проглядывало солнце, окрашивая их края золотисто-розовым. Юноша, наверное, задремал, убаюканный мерной поступью Соны; поэтому как оказался у стен главной тюрьмы Олларии, в просторечии именуемой “графиней”, он понятия не имел. “Графиней” тюрьму называли, вероятно, за то, что здесь содержались противники правящей династии из дворянского сословия; а может, за белый цвет каменных стен, что тюрьму окружали. Как бы то ни было, Ричарда это не очень интересовало. Что его сейчас занимало - так это с каких кошек его сюда принесло?
Сколько бы он так простоял, неизвестно. Колебаниям его положил конец стражник, чья недовольная небритая рожа высунулась из смотрового окошка на массивных тюремных воротах.
- Эй, ты! Тут стоять не положено. Давай, вали отсюда!
Скопившиеся раздражение и усталость заставили Ричарда, вспыхнуть, как порох.
- Как ты разговариваешь с герцогом Окделлом, мерзавец! Открывай ворота, я здесь с инспекцией от Его Величества Альдо Ракана. Кто твой начальник? Доложить немедленно!
Рожа в окошке исчезла, словно ветром сдуло. Через секунду железные ворота дрогнули и открылись, со скрежетом поворачиваясь в петлях. Сона всхрапнула и звонко стукнула копытом. Ричард послал мориска в открывшийся проем, досадуя на свою несдержанность. Навстречу ему уже торопился какой-то толстяк с явно великоватой для него рапирой на поясе.
- Герцог Окделл! Какая честь, - толстяк с большим достоинством поклонился, - временный комендант тюрьмы, барон Хьюго Брион к вашим услугам.
- Мы с вами соотечественники, барон? Ваше имя мне знакомо, – Ричард спрыгнул на землю, отдав повод уже знакомому стражнику и наградив его мрачным взглядом.
- Все верно, Брионы испокон веков жили в Надоре… Да что мы с вами под дождем-то стоим… Прошу, пройдемте внутрь, там и скажете, что привело герцога Окделла в эти стены.
Ричарду ничего не оставалось, кроме как проследовать за комендантом. Барон провел его узким, полутемным коридором в круглую комнату на втором этаже, где стояли огромный полированный стол и несколько мрачного вида шкафов; на стенах светлели квадраты от снятых портретов. Барон бросил влажный плащ на стул с высокой спинкой, порылся в ящике стола и водрузил на стол бутылку вина и пару бокалов.
- Присаживайтесь, герцог. Я догадываюсь, зачем Вы здесь. Но не откажите мне в недолгой беседе; работа коменданта имела бы свои плюсы, кабы не скука. Эти мужланы, что называют себя стражей… Единственный достойный собеседник здесь капитан Латен, но он болен.
- Простите, барон, но я тороплюсь, - спешить Дику было некуда, только вот на разговоры с комендантом тюрьмы его не тянуло, к тому же здесь было холодно.
- Да, конечно, я понимаю, - засуетился Брион, сунув в руки Ричарда бокал с вином. – Дела государственной важности, не то что у нас… Тишь да гладь… Вы ведь маршала Рокэ Алву…бывшего то есть маршала желаете видеть?
- Да, – сорвалось с губ Дика раньше, чем он понял, что сказал. Юноша залпом выпил баронское пойло, не разобрав вкуса; горло обожгло. Все, чего он желал сейчас, это оказаться где-нибудь в Алате. Но отступать было поздно. К тому же в глубине души Ричард осознавал, что привело его сюда, и испытывал даже некоторое облегчение – как перед болезненной, но необходимой операцией.
- Проводите меня, - сказал он почти недрогнувшим голосом.

@темы: джен, Vintra (Вин’т)

Автор: Botan-chan
Жанр: романс, юмор, АУ,
Пейринг: АлваДик
Рейтинг: PG-13

1.

Ах, женщины, вы прекрасны, вы помогаете забыть, ласкаете и любите глупых мужчин, которые только и умеют, что убивать друг друга. Ах, женщины…
Робер зарылся лицом в волосы Марианны, целуя тяжёлые пряди, вдыхая их запах. Женщина смеялась в ответ, красивая, умелая, пронзительно чувственная и желанная до дрожи. Повелитель Молний и дрожал от страсти, сливаясь с ней в одно целое.
Ах, женщины!
Рядом на огромной постели примерно то же самое происходило с бывшим Первым Маршалом Талига и бывшей королевой Катариной Оллар, хотя и несколько другим образом. Нежная и несчастная Катарина всегда ценила в мужчинах темперамент, даже переходящий в некоторую грубость, но тссс, тихо, это тайна.
Всё было замечательно и великолепно, Робер приказал себе временно забыть о том, что Альдо творит всякие мерзости, Ворон вообще должен сидеть в Багерлее, вокруг разруха, а впереди ещё несколько книг, и позволил себе временно расслабиться. Нет, ну в самом деле, он тут самый крайний и права не имеет?!
Марианна протяжно вскрикнула, выгибаясь под ним, и Робер почувствовал, как падает в звенящее, звёздное наслаждение. Где-то рядом и в то же время бесконечно далеко по-кошачьи взвыла Катарина. Как ей с таким голосом и темпераментом удавалось сохранять имидж хрупкого, стеклянного создания, оставалось загадкой.
Несколько минут они все молча лежали на кровати, думая, каждый о своём, а потом…
- А что это вы тут делаете?
Робер едва не подпрыгнул аршина этак на два и очумело уставился на открытую дверь.
Точнее, на стоявшего в дверях и растерянно хлопавшего ресницами Дикона. О, чёрт…
- Кажется, у нас сейчас будут проблемы, - тихо пробормотал Повелитель Молний, пытаясь сообразить, что тут можно сказать.
- А мне не кажется, - так же тихо ответил Ворон. – Я точно знаю. Будут.
Первой, что не удивительно, опомнилась Катарина. Грациозным движением поднявшись с постели и накинув пеньюар, она развернулась к стремительно покрасневшему герцогу Окделлу.
- Дикон! – голос бывшей королевы был так проникновенен, что им можно было уговаривать Леворукого воспеть славу Создателю. – Мы ничего не делаем, и здесь ничего не происходит!
- Но… - Ричард явно с трудом соображал, сосредоточившись на значительном вырезе пеньюара Её бывшего Величества.
- Чему вы верите, моим словам или своим бесстыжим глазам?!* - Катарина наступала на юношу, заставив его попятиться и вывалиться обратно в приёмную.
- Ваше Величество… - Ричард пытался что-то сказать, но все мысли разбегались при виде почти голой Катарины.
Дик сглотнул, напомнил себе, что не имеет права так смотреть на свою королеву и попытался сосредоточиться на её словах. Сосредоточиться не получалось, слишком сильны были отвлекающие факторы.
- Вы всё поняли, мой дорогой друг? – проникновенно спросила Катарина, одним сильным движением тонкой ручки заставляя Ричарда поднять голову и перевести взгляд с её бюста на глаза.
- Ддааа, - Дик невольно облизнул пересохшие губы. – Ваше величество… а что вы тут всё-таки делаете?
Бывшая королева едва не зашипела, как большая кошка, которую облили водой. Она тут уже с четверть часа распиналась, а этот… этот Окделл даже ухом не повёл! Катарина подавила в себе желание употчевать своего… хм… верного рыцаря чем-нибудь тяжёлым по голове и заставила себя безмятежно улыбнуться, что далось нелегко. Это, надо уточнить, всегда давалось нелегко, потому что по какой-то неизвестной причине в присутствие Ричарда актёрские таланты бывшей королевы начинали регулярно подводить. Собственно, поэтому ей и пришлось в своё время натравить юношу на его эра – надо же было надёжно удалить мальчишку от двора и, желательно, вообще из Олларии, слишком опасный фактор. Кто ж знал, что он вернётся… Но это так, к слову, лирическое отступление.
- Мой дорогой друг, пожалуйста, подождите немного, и вам всё объяснят, - вздохнула Катарина, ещё раз проникновенно взглянула на Ричарда и скрылась в комнате.
- Заговорить не удалось, - сообщила она ожидавшим подельникам. – Следующий.
- Как же это у вас так неудачно вышло? - делано сочувственно вздохнула Марианна, даря бывшей королеве самую ядовитую свою улыбку.
- А ты сама попробуй, милочка, а там посмотрим, - не осталась в долгу Катарина и бесцеремонно уселась на колени Алве.
Марианна фыркнула и выплыла за дверь.
- Герцог Окделл, - почти промурлыкала куртизанка, приближаясь к всё ещё пребывавшему в некоторой прострации Ричарду. – Как я могу убедить вас забыть обо всём происходящем? – голос женщины стал совсем низким и соблазняющим.
Дик икнул и попытался отодвинуться от наседающей кутизанки. Не мог же он с ней связаться, когда в соседней комнате пребывала божественная Катарина! Это было бесчестно и недостойно, и вообще… ой!
Марианна не теряла времени даром и про Катарину Ричард… нет, не забыл, конечно, ни в коем случае, просто предпочёл временно думать о другом. То есть, не думать. Думать в объятиях Марианны было совершенно невозможно. Только и мелькнули две мысли «как это меня опять угораздило»» и «почему нет черешен?».
- Так мы поняли друг друга, Рииичард, - выдохнула Марианна, когда всё закончилось, наклоняясь к самому лицу молодого человека. – Вы ведь никому не расскажете о том, что увидели?
- Почему? – тупо спросил Дик, продолжая витать где-то в области седьмого неба от недавнего наслаждения, ибо Марианна своё дело знала отменно.
Женщина возмущённо и растерянно уставилась на… эээ… скажем так, недогадливого юношу и стремительно скрылась в комнате.
- Шумно вы, - как бы мимоходом заметила Катарина, сидя перед зеркалом и рассматривая свежие синяки на шее.
Ах, её пристрастия всегда создавали столько проблем, теперь опять придётся носить шарфы и шали.
Марианна одарила бывшую королеву яростным взглядом, который, впрочем, пропал втуне, и сердито уселась на кровать.
- Следующий, - бросила она сквозь зубы.
Катарина отчётливо хихикнула. Алва и Робер переглянулись, внимательно друг на друга посмотрели, Повелитель Молний понял, что он всё-таки крайний и пошёл на казнь давать объяснения.
- Дикон! – патетически начал он, кое-как водрузив юношу на стул и заставив обратить на себя внимание. – Пойми, это всё для блага государства, но Альдо не надо об этом знать…
Внезапный порыв вдохновения подхватил Эпинэ и понёс, как опавший лист по бурной осенней реке. Он и сам не мог понять, откуда в его голове взялись все эти убедительные объяснения. Речь Иноходца длилась не менее получаса, а в конце из-за двери раздались бурные аплодисменты. Кажется, Алва и Катарина тоже оценили его усилия. Робер невольно зарделся.
- Итак, ты никому ничего не скажешь, верно, Дикон? – спросил Повелитель Молний напоследок, чтобы убедиться, что его слова сработали.
Ричард помялся.
- Но… но ведь я не могу обманывать Альдо… - растерянно произнёс он и жалобно посмотрел на Робера.
Иноходец схватился за внезапно заболевшую голову и сбежал к Марианне. На второй порыв творческого вранья его уже не хватило.
Ворон окинул товарищей по постели насмешливым взглядом.
- Ничего-то вы без меня не можете, господин и дамы, - вынес он вердикт, неторопливо прошествовал к своему камзолу и вытащил из кармана пистолет.
Откуда взялся пистолет у прибывшего из Багерлее Алвы, осталось загадкой, так как никто не решился спросить. Робер беспокойно привстал при виде оружия, но Рокэ успокаивающе покачал головой, и Эпинэ сел обратно, убеждая себя, что убивать Дикона не будут.
- Юноша, - весело позвал Ворон, выходя в прихожую.
Ричард невольно съёжился.
- Вы должны быть в Багерлее, - вяло напомнил он, покосился на пистолет и сглотнул.
Ворон широко улыбнулся.
- Юноша, я вижу, вы помните, как я умею стрелять.
Дикон хмуро кивнул.
- Замечательно, - улыбка Алвы стала ещё шире, хотя, казалось бы, куда больше. – Тогда такой тонкий, прозрачный намёк. Сегодня вы ничего не видели, ничего не помните и вообще не выходили из моего… ах, простите, вашего дома.
«Почему?» - хотел было спросить Ричард и даже открыл для этого рот, но ещё раз взглянул на дуло пистолета и внезапно понял толстый смысл тонкого намёка.
- Я выходил, - тихо поправил он. – Я у Альдо ещё был…
- Хорошо, - покладисто согласился Алва. – Выходили. Но всё равно ничего не видели.
Дуло пистолета качнулось. Дик поспешно закивал, покраснел и опустил взгляд.
- Я вас более не задерживаю, юноша, - великодушно сообщил Ворон, и Ричард поспешил уйти.
Пока бывший маршал не передумал.
Алва вернулся в комнату и окинул победным взглядом присутствующих.
- Всё-таки вы зверь, Рокэ, - грустно констатировал Робер, подумал и развернулся к Марианне.
Катарина приглашающее смотрела на Алву, но тот не обратил на неё внимания, о чём-то напряжённо размышляя.
- Вот что, господа, - заявил Ворон в итоге и начал одеваться. – Намёки намёками, но про непредсказуемость мысли моего бывшего оруженосца всем известно, так что считаю нужным эффект закрепить. Поэтому вынужден со всеми попрощаться и откланяться. Побеседую с юношей приватно, заодно новый интерьер своего дома осмотрю.
Сверкнув на прощание широкой улыбкой, Ворон отвесил всем шутливый размашистый поклон и вышел. У него имелись любопытные планы на предстоящую беседу…

@темы: слэш, Botan-chan

Автор: Botan-chan
Жанр: романс, АУ
Пейринг: АлваДик, платонический АльдоДик
Рейтинг: PG-13

- Герцог Окделл, вот, наконец, и вы, – насмешливый голос из темноты.
Ричард гордо не отвечает и садится на привычное место, рядом с дверью в камеру. Прислоняется спиной и затылком к стене, закрывает глаза. Камень неровный, шершавый и тёплый. Какой-то выступ неприятно впивается между лопаток, но Ричард упрямо не желает передвинуться.
- Опять попытаетесь выполнить обет молчания? – из-за двери доносится смех. – Ну что вы, право. Всё равно ведь разговорю.
Дик сжимает губы, чтобы не ответить случайно. Он будет приходить сюда до тех пор, пока не сумеет за всю ночь не произнести ни слова. Он не знает, откуда ему это известно, но совершенно уверен в этом знании.
- Раз так, молчите, - в голосе появляется снисходительное великодушие. – А я, пожалуй, поговорю. Здесь довольно скучно, а беседовать с самим собой не так интересно, как может показаться.
Ричард пытается не слушать и для этого старательно думает о другом. О чём угодно, только о другом. Например, о том, как жил в Надоре и знать не знал, кто такой проклятый Ворон. Тогда было спокойно и хорошо, тогда были холодный северный ветер, лазанье по скалам и игры с Айрис, с любимой сестрёнкой Айрис.
- Может, рассказать вам сказку?
Например, одну из тех, что рассказывала старая Нэн, про прекрасных принцесс, великих королей и рыцарей, которые попадали в плен к злым волшебникам и должны были выдержать испытание – провести ночь, не сказав…
Проклятье, опять то же самое!
- Впрочем, сказки я вам уже рассказывал, помнится.
Неправильные, возмутительно перекрученные, вывернутые наоборот и такие захватывающие, что невозможно было не заслушаться, а заслушавшись, не попросить продолжения вслух.
- Тогда могу спеть балладу.
А потом вдруг посреди строфы перейти на разухабистые частушки, заставив от неожиданности выпалить дурацкое «Что?!»
- Ах да, баллады тоже были. Тогда, вероятно, мне стоит попробовать цитировать стихи? Например, незабываемый маэстро Барботта…
Ричард едва успевает зажать себе рот, удерживая почти паническое «Нет!!!».
- Увы, это мне будет не по силам. Я всё-таки не камень, - снова смех. – Ещё я мог бы попытаться рассказать вам последние новости, но, во имя Леворукого, какие тут могут быть новости? Не думаю, что вас заинтересуют подробности баталий между местными пауками и мухами. Это, признаю, весьма занимательные сражения, но вы вряд ли сможете оценить их прелесть.
Дик кусает губы, сдерживая невольный смех. Рокэ Алва разбирает сражение между мухами и пауками! Мог ли он вообразить подобное каких-то полгода назад?
Смех пропадает так же мгновенно, как и появился.
- Разве что, могу вам в подробностях поведать о визите одного молодого человека, у которого совершенно нет вкуса. Даже вы, когда только прибыли в Олларию, одевались лучше. Во всяком случае, не столь ярко, и потому не привлекли к себе внимания.
Ричард не сразу понимает, о ком идёт речь, а когда понимает, резко открывает глаза и почти вскакивает на ноги, но успевает себя удержать. Ворваться в камеру к узнику – тоже проиграть. Да и что бы он сделал, ворвавшись? Алве нос не разобьёшь.
Шумно выдохнув, Дик опять садится.
- Как говорят, молчание – знак согласия. Что ж, буду считать, что вы готовы слушать.
Жарко. Хотя, тут всегда слишком жарко. Робер прав, нельзя так, даже с преступником, но Ричард всё не может заставить себя подойти к Альдо и заговорить. Заговорить о Вороне. Дик с трудом сглатывает, во рту совсем пересохло. И как Алве удаётся говорить без умолку?
- Так вот, о том самом молодом человеке. Он, знаете ли, навещает меня регулярно. Кстати, вам не обидно? В такой ситуации сложно удержаться от ревности.
На этот раз Ричард всё-таки вскакивает и бьёт кулаком по стене. Камни сердито гудят, вечно они недовольны. Дик трёт ушибленную руку, досадуя на себя. Он ведь знает, чего Ворон добивается, так почему же не держит себя в руках? Только подыгрывает своему противнику. Придд бы уж точно не сорвался…
Воспоминание о Придде заставляет болезненно скривиться. Хорошо, что темно, и можно корчить любые рожи.
- Что вы там сопите? Всё же ревнуете?
Алва некоторое время молчит, будто действительно ждёт ответа. Ричард не отвечает, только сжимает и разжимает кулаки. Как Ворон смеет говорить такое?!
Дик невольно вспоминает лицо своего короля.
Точёные черты, ровная, светлая кожа, золотистые волосы. Он словно залит животворным светом, даже когда вокруг хмурые сумерки. Он словно солнце, спустившееся на землю. Солнце можно любить, но его нельзя ревновать или желать заполучить себе. Это нелепо. Это… кощунственно!
Но разве Ворон в состоянии понять такое? В его душе нет места для подобных чувств, да и самой души у него нет.
- Право слово, это вы зря, - продолжает насмехаться Алва, и его голос кажется таким же тягучим, жарким и обволакивающим, как окружающая темнота. – Белые штаны – это слишком для моего чувства прекрасного, так что их обладатель может не опасаться за… хм… то, на что штаны надеты…
Как он смеет?!!
- Замолчите!!! – забыв себя от ярости, Дик кричит и распахивает дверь, чтобы вцепиться, чтобы ударить, чтобы голыми руками разорвать на кусочки…
Чтобы попасть в горячие объятья, из которых невозможно вывернуться.
- Недолго вы продержались на этот раз. Кажется, я нашёл у вас ещё одно больное место. Честное слово, юноша, вам давно пора бы обзавестись бронёй покрепче, – негромкий голос у самого уха, дыхание скользит по виску, щекочет.
- Не смейте!.. Не смейте больше так говорить про Альдо! – Дик задыхается в чужих руках, злость продолжает клокотать где-то в горле, не давая нормально дышать. – Не смейте!
Нельзя оскорблять солнце!
- Я обдумаю вашу просьбу, - Ворон легко поднимает его в воздух, а потом опускает на койку, которая должна быть узкой и твёрдой, но ощущается широкой периной. – Может быть, я даже решу, что желаю её выполнить.
Откуда-то дует прохладный ветерок, приятно освежая голову, тёплые ладони медленно скользят по коже, пальцы легко проникают под одежду. Злость обречёно уходит, ей здесь нет места. Дик тихо выдыхает и запрокидывает руки за голову, сдаваясь.
Солнце правит днём. Ночью власть принадлежит тьме.

Ричард открыл глаза и некоторое время лежал неподвижно, бездумно глядя на полог кровати. Тот же сон, опять всё тот же. Интересно, можно ли как-нибудь от него избавиться? Пить на ночь какие-нибудь настойки? Хотя, он же уже пил, и всё впустую.
Или завести любовницу, как посоветовал Альдо, случайно узнав, что его вассал плохо высыпается от дурных снов. Ричард тогда чуть не прокусил себе щёку, стараясь не расхохотаться. Смеяться было нельзя, Альдо бы не понял такой ответ на свои слова, а объяснять… что тут объяснять?
Что Повелитель Скал верит в глупые сны, как столетняя деревенская бабка?
Дик резко встал с постели, едва не опрокинув прикроватный столик.
Что Повелитель Скал не в состоянии промолчать, и каждый раз поддаётся дурацким подначкам циничного мерзавца, которому скучно и поэтому он…
Дик зло мотнул головой и сдёрнул со стула сорочку, чтобы одеться. Звать слуг он не стал – никого видеть не хотелось. Хотелось кого-нибудь убить. Кстати вспомнилась сумасшедшая старуха, обвинившая цивильного коменданта в расправе над её сыном. Может, вызвать на дуэль Айнсмеллера и убить его?
Но Альдо рассердится. Альдо… Дик невольно улыбнулся, вздохнул, успокаиваясь, и мельком посмотрел в окно. На улице совсем рассвело, скоро солнце поднимется над крышами.
Скоро Ричард увидит своё Солнце и проведёт ещё один день, радуясь его свету.
А потом день закончится, и снова придёт темнота.

@темы: слэш, Botan-chan

Автор: Trii-san
Пейринг: Рокэ Алва\Ричард Окделл
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13

Мягкие хлопья снега лениво спускались с вечереющего неба, путаясь среди голой листвы, меховой шапкой ложась на густые еловые ветви. В морозном воздухе звонко разносился радостный собачий лай. Наверное, Джек увидел зайца или белку, которая дразнится с дерева, не давая себя поймать. Ричард остановился, прислушиваясь. Он уже изрядно устал и продрог, кончики пальцев совсем онемели, а растаявшие снежинки, забравшиеся за шиворот, теплыми ручейками стекали по спине, пора было возвращаться домой, глупая это была затея – пойти на охоту с одной собакой и парой пистолетов. Но что ему оставалось делать? Раньше он всегда встречал Излом в кругу семьи, вместе с матушкой, сестрами, дядюшкой Эйвоном, тетушкой, Налем… Герцогиня Мирабелла не одобряла шумных празднеств, поэтому они скромно ужинали, поднимали четыре чаши в честь каждого дома, а затем она просила почитать что-нибудь из Экператии. Но их больше нет. Как впрочем, и многих. Раньше он хотел сбежать из этого затхлого мирка, но теперь он все бы отдал за возможность снова услышать холодный спокойный голос матери, увидеть жмущихся друг к другу Эдит и Дейдри, почувствовать одобряющие прикосновение маленькой ручки Айрис, с которой они все равно тайком от матери украшали самую дальнюю комнату замка, чтобы устроить там свой собственный маленький праздник. Их нет. Нет Надора. Поместье Ларак совсем не похоже на него, здесь уютно, как бывает уютно в домах зажиточных торговцев или фабрикантов – добротный семейный очаг, вот уж кто мог бы называться Повелителями Скал, а вовсе не обитатели ветхого Надора. Получив в наследство эти земли, Ричард как можно скорее покинул Олларию, чтобы поселиться здесь. Никто его не удерживал: натворить ничего по большему счету он не успел, друзей у него не было, бывшему эру он не нужен, восстановленной династии Олларов даже опасен, а значит волен идти на все четыре стороны. Дикон редко покидал поместье, лишь изредка встречаясь с соседями, чтобы обсудить насущные проблемы, на письма отвечал еще реже, да и писали ему лишь Робер да Арно Савиньяк. Сначала они уговаривали его вернуться, но потом поняли, что это бесполезно и перестали. Жениться он не спешил, да и кто бы пошел замуж за опального герцога, пусть даже эта ссылка была скорее добровольной? Поэтому кроме него самого да нескольких слуг в доме жил только Джек, которого Ричард взял еще щенком. Постепенно щенок вырос в огромного пса палевого цвета.
Дикон свистнул, подзывая собаку. Тот ласково лизнул протянутую ладонь, виляя лохматым хвостом.
- Пойдем домой, - чуть виновато улыбнулся юноша. – Хороший же из меня хозяин, в такую погоду заставил тебя со мной целый день зря по лесу бродить. Замечательные из нас с тобой вышли охотники, правда?
Они медленно двинулись в обратный путь. Вернувшись домой, Ричард собственноручно разжег огромный камин, налил вина, достал потрепанный томик землеописания и уютно устроился в кресле у огня. В доме было как-то особенно тихо, ведь всех слуг он отпустил домой, чтобы они могли встретить Излом с семьей, а сам он мог побыть в одиночестве. Даже Джек притих, растянувшись у ног хозяина. Тихое потрескивание дров в камине, сонное дыхание пса, уютное домашнее тепло – все это убаюкивало. Книжка уже почти выскользнула из пальцев задремавшего герцога, как его разбудил чей-то негромкий голос:
- Ну и отвратительное у вас вино, юноша.
Дикон вздрогнул, сон моментально слетел, словно его и не было.
- Мон…эр… герцог Алва?! Как? Откуда?
Ворон присел на краешек стола, с любопытством разглядывая заспанного, хлопающего глазами Ричарда.
- Решил посмотреть, как вы здесь устроились. Надо сказать, что добровольное заключение не идет вам на пользу, раньше вы были более учтивы.
- Прошу прощения, - Дикон постарался справиться с охватившими его чувствами. – Располагайтесь, господин Первый Маршал. Вина?
- Благодарю, - хмыкнул Алва, - вы весьма любезны, особенно учитывая, что вы заняли единственное имеющееся в этой комнате сидение. Или таким образом вы мне предложили занять место рядом с вашим новым другом?
- Нет! – как же хорошо, что он сидит возле камина, покрасневшее лицо можно объяснить именно этим.
- Впрочем, я воспользуюсь вашим предложением, - Ворон легко спрыгнул со стола и в два шага преодолел разделяющее их расстояние, чтобы весьма удобно расположиться на подлокотнике кресла. – Сидите-сидите, герцог.
- Я все же встану, - изо всех сил сохраняя спокойствие, проговорил юноша.
- Сбегаете?
- Отнюдь, - даже голос не дрожит, - схожу, принесу второй бокал, для вас.
Он почти выбежал из комнаты, провожаемый веселым смешком бывшего эра. И только захлопнув за собой дверь, Ричард позволил себе сползти по стенке, закрывая лицо ладонями. Зачем он приехал? Что ему здесь понадобилось? Почему он, как и все, не забыл ставшего затворником Окделла? Он ведь, когда уходил, ничего не просил взамен, только это забвение, чтобы никто не помнил, не вспоминал ни его ошибок, ни его самого…
- Поднимайтесь, юноша, - проклятый кэналлиец ходит совершенно бесшумно.
Ворон легко поставил несопротивляющегося Дикона на ноги и потянул его за собой в комнату, не давая шансов сбежать.
- Надеюсь, вы не против, что я позволил себе немного порыться у вас на полках и нашел-таки подходящую посуду. Держите вино, - он протянул бокал юноше.
Ричард пригубил вино: так странно, будто он вернулся в прошлое: жарко пылающий камин, «Черная кровь», удобно расположившийся в кресле Ворон, он сам, сидящий возле его ног… не хватает только гитары и негромкого пения на незнакомом, но таком красивом, языке.
- Зачем вы приехали? – как-то обреченно спросил Дикон. – Что вам от меня надо?
- Может быть, я решил проверить, чем занимается в добровольном изгнании Повелитель Скал? Многие, знаете ли, до сих пор считают вас весьма неудобным. Недавно мне даже предложили поместить вас в Багерлее. Неплохая идея, как считаете?
Ричард вздрогнул. Жестоко. Очень жестоко, но он сам это заслужил. Так будет даже лучше, может быть, тогда его перестанет грызть вина и отравлять воспоминания.
- Как вам будет угодно, - прошептал он, закрывая глаза.
- Дурак, - помолчав, коротко резюмировал Алва. – Очень благородный, но дурак. Ты так легко поверил в то, что тебя до сих пор обвиняют, так легко признал себя виновным. Но это ты, ты сам себя обвинил и сам вынес себе приговор.
Ричард зажмурился, когда тонкие пальцы Ворона, лаская, зарылись в его волосы. Он заметил этот переход на «ты», хоть это и было абсолютно, абсолютно невозможно. Ему хотелось зажать уши только бы не слышать, что говорит Рокэ, потому что это означало бы надежду, которой давно не было места в жизни изгнанника.
- Ричард, - Алва тронул пальцами подбородок юноши, заставляя его поднять голову, - открой глаза.
Дикон помотал головой, еще сильнее зажмуривая глаза, чувствуя, как защипало в носу, отчаянно желая и так отчаянно страшась встретиться взглядом с Алвой.
- Ричард, - теплые ладони обхватывают лицо, - посмотри на меня.
Глаза распахиваются сами, и так долго сдерживаемые слезы катятся по щекам, расчерчивая их влажными дорожками. Юноша пристально вглядывается в глаза Рокэ, пытаясь найти там презрение или гнев, но находит в них только бесконечное тепло и чуть грустную нежность. Нет, прошлое и не думало возвращаться, раньше Алва не дал бы ему заглянуть так глубоко, не стал бы перебирать волосы и стирать слезы поцелуями. Юноша сам не понял, как получилось, что их губы встретились, но сил отстраниться уже не было, и он жадно пил поцелуи как воду, тонул в жаре чужого тела, таял под прикосновениями, как снег тает под лучами солнца, и тянулся к этому солнцу, не боясь ни сгореть, ни обжечься.
- Человеческая память прихотлива, Дикон, - задумчиво проговорил Алва, когда они уже лежали, медленно приходя в себя после случившегося. – Сегодня ты злодей, завтра – герой, сегодня тебя помнят, завтра – забыли. Единственное, что на самом деле имеет значение – это твоя собственная память и твоя собственная совесть. Толпа любит хлеб и зрелища, а нет зрелища лучше, чем раскаявшийся преступник, и нет хлеба слаще, чем тот, что взят из его рук. Толпу можно купить, но своего собственного зверя можно только созидая разрушенное. И когда-нибудь он уляжется у твоих ног, как верный пес.
- О чем ты? – но Ричард уже знал ответ, только не знал, был ли он готов его услышать.
- Мне нужен порученец, - Ворон приподнялся на локте, вглядываясь в лицо юноши. – Корнет Окделл, не желаете занять это место?
Искупление… Вот, что предлагал ему Алва. Ричард тихо вздохнул, борясь с сомнениями в собственной душе. Это будет сложно. Очень сложно. Но наверное, он все же попробует, чтобы когда-нибудь снова услышать тихий одобряющий рокот древних камней.
- Хорошо, монсеньор, я согласен.

@темы: слэш, Trii-san

Автор: KoriTora
Жанр: зарисовка
Персонажи: Алва, Ричард
Рейтинг: G

И лета пройдет запал, лето проскачет,
Только для тех, кто ждал, будет иначе:
Отсветы на стене, белая скатерть,
Птичья стая в окне, крылья в закате.
(с) Олег Медведев

индейское лето - слезинкою неба по усталой щеке (с)

Алва мотает головой не хуже своего мориска, влажные пряди хлещут воздух, рассыпая ожерелья сверкающих водяных капель. Кэналлийская рубаха промокла насквозь, но ему все мало - Ворон снова и снова плещет на лицо, отфыркивается и, кажется, ругается, хотя - кто с таким наслаждением ругается?
Ричард жует травинку. Надо возвращаться, но говорить об этом монсеньору не хочется - тот явно отдыхает. Дик поднимает глаза на безоблачное небо, бездумно наслаждаясь летним днем:
- Ведь в Кэналлоа жарче, чем у нас?
Ему не нужно продолжать - Рокэ, когда ему удобно, всех понимает с полуслова:
- Почему, ты полагаешь, я так редко показываюсь у себя на родине?
Голос у монсеньора чуть усталый, но довольный. Ричард качает головой - ручей студеный.
- Эр Рокэ, вы там ловите найери или хотите стать одним из них?
- Волнуешься, как бы у старика не разыгрался ревматизм - так и скажи, - Рокэ смеется и выходит из воды.
Штаны подвернуты, рубаха нараспах, Дик видел, как на Рокэ до сих пор глядят иные из эрэа. Если бы не серебряные нити в волосах, до резкие морщины в углах рта, Ворону ни за что не дали бы больше каких-то сорока.
Но ревматизма это действительно не отменяет. Дик улыбается, бросая в монсеньора запасной рубашкой, и начинает откупоривать вино:
- Я полагал, что вас держат в Олларии дела, а так бы вы не вылезали с моря.
- Там только в море и прохладно, - ворчит Рокэ.
Новой рубахой он небрежно вытирается, скинув сырую, но натягивать ее на плечи не спешит. Ричард мысленно замечает себе вечером велеть Джеффри набрать для гостя ванну и положить больше камней в постель - протапливать свои покои Алва его уже, конечно, отучил.
- Белая кожа бич всех Алва,- сообщает внезапно Рокэ, отбирая Кровь Монаха у Ричарда, как только та открыта и делает добрый глоток.
Ричард подкидывает ближе к нему хлеб и начинает поспешно резать мясо - язва, которую Рокэ скрывает, но которую отлично лечит сонный надорский быт, не любит крепкого вина на пустой желудок.
- Кожа?
- Да... Уж кошки знают, с чего у нас незагорающая кожа, но жару мы переносим куда хуже чистокровных кэналлийцев. Отец, помнится, полагал, что это переходит от Октавии, - Ворон скептично хмыкнул, - Левий убежден, что этим неудобством мы обязаны Анэму. - Рокэ поймал кусок отличной запеченной оленины, и вгрызся в него с наслаждением двадцатилетнего юнца, - А вы, герцог, уверен, считали, что я разлюбил тепло после душных узилищ Багерлее?
Он смеется. Дик, не выдерживая, прячет взгляд, упорно делая вид, что очень заинтересован зарослями осоки у ручья. Да, он так думал.
- у Рамиро беда та же. Он, кстати, уже рвется с поводка. И Хоакин к тебе намерен напроситься в оруженосцы...
- Он здесь заскучает, - Дик оборачивается и видит ироничный изгиб рта Алвы. - Гаунау поутихли, такой потехи как пятнадцать лет назад долго не будет. Напросился б лучше к Арно в действующие войска.
Рокэ прищелкивает пальцами:
- Да нет... эти ызарги... последите лучше за ними, юноша. А что до Хоакина, то мне было бы спокойней, будь он при вас
- Как скажете, эр Рокэ, - усмехается Окделл старому обращению, - кого еще желаете направить к нам? Рамиро, я, пожалуй, и заберу в зятья, вашего Хоакина возьму в оруженосцы, вы и так прячетесь у меня каждое лето... Вам не пора здесь строиться?
- Какая прекрасная идея, юноша, - смеется монсеньер, - но вот касательно Рамиро ты подумай.
Дик серьезнеет. Средний из сыновей Ворона, похожий на своего отца как две капли воды, хищный и полный совершенно звериного очарования Рамиро тревожил синими глазами их обоих - дочь будет счастлива с ним, но как долго?
- Джейн не убедить. Они привязаны друг к другу, ты же знаешь. Это серьезнее, чем первая влюбленность. Да и упрямства у нее, пожалуй, будет побольше, чем у Айрис в свое время. И я хочу увидеть уже внуков.
Рокэ кивает. Начинает вечереть.
- Никто, наверное, не понимает там, в столице, почему ты бываешь здесь.
- И не в одной столице. Кинито потому к тебе и рвется - не понимает, что его отец и старший брат находят в Окделлах.
- А, узнаю характер.
- Да, он очень мой, - Рокэ молчит, глядя на тяжелеющий круг солнца. - Присмотри за ним. Он младший.
Ричард понимает наконец-то. Неловко наклоняется, как будто нечаянно касаясь плеча Ворона своим:
- Для меня это будет честь, эр Рокэ.
Тот смеется.
Дик думает иногда, что такие у него могли быть, должно быть, отношения с отцом. А может быть, и нет. Не Эгмонт, а Рокэ Алва, кровник, так случилось, стал неотъемлемой частью всей жизни герцога Окделла: всей его безумной, позорной юности, упрямой, горестной военной молодости и, наконец, заслуженной, спокойной как будто зрелости. Спокойствие, которое рассыплется, если однажды Рокэ Алва вдруг исчезнет.
- Пора идти. Сегодня Дэвид возвращается, не так ли?
Ричард кивает - сын и в самом деле сегодня должен был приехать, Придд впервые дал ему отпуск. Дэви... Молодой граф Горик - красивый, статный, гордый, умный, цепкий - отдушина и гордость герцога Надора. Безумно хочется его обнять, увидеть, поговорить... Но он успеет. Это он успеет.
- Рокэ... Давай еще немного посидим.

@темы: KoriTora, джен

Автор: Инна ЛМ
Рейтинг: PG-13
Пейринг/персонажи: Рокэ/Ричард, бакранка
Жанр: романс, повседневность

Она взяла кусок черной ткани, на которую пошла самая тонкая шерстяная пряжа, и горшок молока, только что надоенного от самой лучшей козы, и отправилась к премудрой. Ткань и молоко были платой за слова о Сыне Ветра.
За эти три года она слышала от премудрой разное: Сын Ветра был на большой войне с чужими народами; был в плену у того, кто стал старейшиной не по праву; был болен; стал временным старейшиной своего народа, пока сын умершего старейшины не вырастет. Идя за новыми словами, она всякий раз знала, что никогда не услышит того, чего ждет.
Премудрая взяла ткань и молоко и унесла в хаблу, где, кроме нее, никто не жил. Вернувшись, как всегда, зачерпнула в ладонь пыли и подула, вглядываясь в поднявшееся серое облачко.
- Сын Ветра здоров.
То же самое премудрая сказала и в прошлый раз, и это было радостью. Но премудрая всё еще не отводила внимательных глаз от летящих пылинок.
- Сын Ветра в пути.
Это не может быть тем, чего она ждет. У Сына Ветра больше дорог, чем пальцев на руках и ногах у всех жителей селения…
- Сын Ветра скоро будет здесь.

На рассвете она сходила к ручью и вымыла не только лицо и руки, но и всё то, что закрыто одеждой. Она переплела и уложила косу и надела новую юбку, окрашенную синей и зеленой красками, которые, как и другие дорогие вещи, выменивают на шерсть и вяленое мясо у сынов Степи.
Старшие женщины семьи говорили ей, чтобы она не показывалась на глаза Сыну Ветра. Ведь если незнакомец, присланный милостью Великого Бакры взамен умершего мужа к вдове, снова увидит ее, ту никто не возьмет замуж. Она могла бы спрятаться и посмотреть на Сына Ветра тайно от него. Но она поднялась на стену вместе со всеми.
Она не сумела понести от Сына Ветра. Наверное, ее лоно было не таким, как у женщин его народа, и не смогло принять в себя его семя. Он был очень добр к ней той ночью и делал странные вещи, о каких она никогда не слышала из женских рассказов: он прижимался ртом к ее рту, засовывая в него язык, и водил губами по ее телу, и долго-долго гладил ее, прежде чем войти в нее – до того осторожно... Ни с одним мужчиной ее народа так не будет.
Великий Бакра был дважды милостив к ней, позволив встретиться с Сыном Ветра еще раз.

Наконец из-за поворота дороги показались три безрогих длиннохвостых зверя, которые заменяют козлов тем, кто живет внизу. Сын Ветра ехал впереди, и ей захотелось спрыгнуть со стены и подбежать к нему. Он был всё таким же прекрасным и ни на кого не похожим, как три года назад.
Того, кто следовал за ним, она тоже узнала – молодой Сын Камня. Он был худым и бледным и казался очень уставшим. Третьим был высокий беловолосый сын Степи, который умел говорить на их языке.
У ворот гостей ожидали Лаква, Илха и премудрая. Сын Ветра соскочил со своего зверя, а потом помог сойти Сыну Камня – подхватил его на руки и поставил на землю. Сыну Камня было так тяжело стоять без помощи, что Сын Ветра не отпускал его.

Прежде чем гости отправились в дом Лаквы на пир, Сын Ветра подозвал ее к себе.
- У тебя есть мой ребенок? – спросил он.
- Нет, - сказала она и принялась объяснять, почему так могло получиться, забыв, что он знает слишком мало слов ее языка. Но он понял «нет», и в его глазах мелькнуло что-то, чему она не нашла бы названия. Не гнев на нее и не насмешка… разве такому, как он, может быть больно?
Сын Камня понимал Сына Ветра куда лучше, чем она, и его лицо стало таким печальным, что сказало ей о мыслях Сына Ветра больше, чем слова, переданные сыном Степи.
- Он на тебя не сердится. Велит, чтоб ты не огорчалась – ты молодая и красивая, у тебя еще будут детки, как выйдешь замуж.
Она не стала говорить, что этого уже никогда не произойдет. Зачем Сыну Ветра слышать еще что-то неприятное?

Как и в прошлый раз, гости ночевали на крыше. Когда в доме все уснули, она потихоньку выбралась во двор посмотреть на них – луна уже взошла и давала много света. И она увидела, что Сын Ветра лежит под одной шкурой с Сыном Камня и обнимает его, как женщину, и прикасается губами к его лицу – совсем как с ней. Только для Сына Камня это было не в первый раз, потому что он отвечал и не боялся.
Она порадовалась, что Сын Камня – мужчина и не способен дать Сыну Ветра того ребенка, которого не дала она.

Поздним утром, укрывшись за скалой, она наблюдала, как Сын Ветра и Сын Камня моются в ручье. Она имела право видеть наготу их обоих – того, кто был послан ей, и того, кто был для него вместо женщины – но не знала, как рассказать им про обычай, ведь они не понимали ее язык. Поэтому она и смотрела на них так, чтобы они не заметили.
На теле Сына Камня были шрамы от оружия, и эти раны были недавними. У Сына Ветра не появилось новых шрамов – только те, которые она ощупью узнала в ту ночь. Он растер Сына Камня куском ткани – бережно, как младенца – и помог ему одеться. После этого они не ушли от ручья, а сели там, откуда были видны дальние горы, и смотрели на них и на долину. Они сидели рядом, касаясь друг друга плечами, но вскоре Сын Ветра улыбнулся и что-то сказал Сыну Камня, и тот лег головой к нему на колени. Было ясно, что Сыну Камня больше нравится смотреть на лицо Сына Ветра, перебирающего его волосы, чем на всё то, что вокруг.
А потом Сын Ветра заметил ее. Она хотела уйти, но он засмеялся и показал рукой, чтобы она осталась, сказав те слова на ее языке, какие знал:
- Да, да, хорошо!
Сын Камня выпрямился; у него покраснели щеки, он отвернулся от ее взгляда и быстро отодвинулся от Сына Ветра, как будто не хотел, чтобы она видела их вместе. Но Сын Ветра снова притянул его к себе, что-то прошептав, и Сын Камня прислонился к его плечу.
Ей уже пора было возвращаться домой, чтобы натолочь зерна на сегодня, но она опустилась на корточки в нескольких шагах от Сына Ветра с Сыном Камня, не сводя с них глаз. Так они сидели втроем, и она запоминала их – такими, какие они сейчас, освещенные утренним солнцем, которое поднималось всё выше.
Завтра Сын Ветра уедет. Куда ляжет его путь?

Она следила, как Сын Ветра и Сын Камня верхом на своих безрогих зверях спускаются вниз по дороге, удаляясь от селения, и думала, что теперь знает, какой будет вся ее жизнь. Со дня второй встречи с тем, кого послал ей Великий Бакра, должно миновать четыре года, и тогда она уйдет из хаблы своей семьи к премудрой. Та будет учить ее всему, что знает и умеет сама, а когда умрет от старости или болезни, то новой премудрой их селения станет она. Тогда она сможет сама узнавать о том, как живет Сын Ветра… и по-прежнему ли ему хорошо с Сыном Камня.
Они уже исчезли за поворотом дороги, а она всё стояла на стене.

@темы: слэш, Инна ЛМ

Автор: KoriTora
Жанр: драма
Персонажи: АлваДик
Рейтинг: G

Алва сегодня пьет так много, что откладывает гитару прочь. Может, не слушаются пальцы, может, немного заплетается язык. Последнее оказывается неправдой, когда он начинает говорить.
- Налейте нам обоим белого, которое так любите, и выпейте со мной за север.
- Север, монсеньор?
Ричарду холодно сегодня. Скудная весна сейчас похожа на угрюмую надорскую. Ричард намерзся за недолгие свои детство и юность, и сейчас, пожалуй, не отказался бы от подогретого вина, причем от красного - но Алва хочет пить за Север.
- Север, - эр держит бокал бережно, обхватывая полной ладонью его дно, хотя обычно только осторожно сжимает кончиками пальцев ножку. - У меня немного сентиментальная тяга к этой суровой части света, если знаешь... Хотя, откуда тебе знать.
Он все же пьян. Сидит, расслабившись в своем глубоком кресле, слегка расставив ноги в так им и не снятых кавалерийских, как у Савиньяка, сапогах. Другая рука сжимает подлокотник, и прикрыты тонкими веками слишком большие - в самый раз для женщины - глаза.
Всегда изящный, легкий, ныне Первый Маршал кажется чуть ли не незыблемым, тяжелым.
- Однажды повезу вас в Торку. Если уж по делу, надо вас было с самого начала послать туда служить - там хорошо...
Слегка мотает головой и делает глоток - и вновь вжимается затылком в спинку кресла.
Дик сдерживает гневный вздох. Послать его... Войны Дик не боится, но и мысль оставить шумную Олларию, оставить здесь Катари, в конце концов - оставить этот, ставший привычным дом, и человека, которого он признает уже по доброй воле своим эром... И который так просто может выбросить его.
Ричард и сам не слишком трезв, хотя, в кои-то веки трезвее Алвы. Ему холодно и грустно.
- Там хорошо, - снова мечтательно протягивает Ворон, и улыбается краем узкого рта, - тебе бы точно понравилось, и нечего так дуться. Там твои обожаемые горы, непрерывная возможность совершать подвиги и никаких ызаргов, кроме противника, но в них можно стрелять, а не расшаркиваться в церемониях...
Дикон неловко передергивает плечами. Он сейчас не может представить себе этого. Война - в его воображении это теперь только Сагранна, бой, атака огромной кавалерии, смех, солнце, лихое золото волос эра Эмиля, вьющееся по ветру, красная от крови сабля в руках, сияющие синим глаза Первого Маршала.
А Торка... он силится припомнить возвращения отца домой, короткие обрывки усталых фраз: медведи, дриксы, Торка, Гаунау, заваленные перевалы... Но в Надоре было не лучше - холод, перевалы, тоска и ожидание весны, которая придет как гостья, ненадолго.
- Нет ничего честнее и прозрачней этого воздуха и тех людей, - рассказывает Алва. - В них простота не наших простодушных друзей бакранов, в них спокойствие и сила ледников. Не мните никогда бергеров глупыми... Хотя, вы, сошлись же с Катершванцами, не так ли? Ричард, вы написали бы друзьям...
Дикону муторно и тяжело. Он медленно сползает, прижавшись к каменной кладке камина, и не может согреться от него. Да, братья Катершванцы, Арно, Берто... Он что, совсем не понимает? Он же сын Человека Чести, он не может просто дружить с теми, кто ему нравится, они же по разные стороны... были.
Были. Были раньше. Пока он не решил, что все же будет сражаться за Талиг - не Талигойю...
- Я напишу, эр Рокэ... монсеньер.
Тоска не отпускает. Не "эр Рокэ". Дику придется отказаться от всего, чем он жил с детства, чтобы быть с ним рядом. Даже от этого честного, уважительного "эр".
- А Устричное море... Хексберг... знаешь, там многие хотели умереть. Глупость - смерть одинаково глупа во всех краях... но там бы не рыдали плакальщицы, которых ты не знал, там бы смеялись великолепные, веселые ветра. Там не было бы каменной коробки, возле которой даже бдеть будут из долга, а не любви - и это в лучшем случае. Там ты сражаешься с ветрами, и сквозь бурю видишь на берегу, на острых дальних скалах высокий белый силуэт, словно девица в одной рубахе с фонарем в руке ждет, любит... Верней всех женщин и любовниц, Дик - маяк...
У Ричарда что-то тянет в груди. Ему внезапно становится ужасно страшно, словно Ворон и в самом деле говорит о своей смерти.
Это глупо, так глупо, но...
- Вам надо жить, эр... м-маршал.
Алва смеется коротко и зло:
- Я же сказал тебе, умирать глупо. Нет ничего глупей и бесполезней, чем умереть, затем, чтоб умереть. Я не дал сделать этого однажды одному мальчишке. Ненадолго это его спасло. Но не жалею. Плевать, зато он жил, смеялся, как мужчина сражался, умер как мужчина... жаль лишь, не там, где сам хотел.
Ричард молчит. Не с ним здесь говорят. Он обнимает свои острые колени, ему ужасно холодно.
- Куда бы вас, - Алва внезапно усмехается, - куда бы вас затащить, чтобы вы поняли? Не в Торку, наверное... На море, может, все же? Это вас научит не верить женщинам и не бояться смерти...
- Я не боюсь!..
- И не бояться жизни. Не верить в то, что властны над судьбой, и не жалеть... Не верить в ласки и верность женщин, танцевать и целовать их, пока смеются, забывать, выходя в море. Не верить, что на берегу есть еще что-то, кроме маяков.
- Эр Рокэ... вы совсем не верите в любовь?
Алва смеется, выпивает вино залпом:
- Налей еще! Об этом нужно петь, но не могу сейчас... Юноша, в ту любовь, которой полны поэмы Дидериха, я не верю, я ее слишком близко видел. Поднимая вуаль с лица этой невесты, понимаешь, что был обманут в лучших ожиданиях... Любовью это можно назвать, если ты сможешь ей это простить... - он вновь смеется, тихо и внезапно едва ль не мягко, - Да... прощайте женщин. Прощайте и жалейте, юноша, жалейте, они от слабости нам изменяют, не со злобы, они от страха продают и подсыпают в наше вино крысиный яд... Жалейте их, прощайте их, и только не смейте верить им, не верьте никогда - не соблазняйте, подставляя спину слабым...
- Эр Рокэ, так нельзя! Это неправда! - Ричарду больно.
Он даже не в гневе, просто еще сильней тянет в груди. Ворон... о ком он говорит? О ком может говорить человек, в которого влюблена половина Олларии, тот, кому досталась любовь лучшей из женщин?
- Блаженны верующие, - усмехается на это Первый Маршал, - ну верьте женщинам, если не верите опыту эра... просто не подставляйте спину. И к тому же... мужчины, если слабы - не верней. Верность всегда от силы, юноша, однажды вы сами в этом убедитесь. Верность это щедрость, а нищим щедрыми не быть. Даже себе, пока ты слаб, не верь, не нужно льстить своей гордости...
Ричард склоняет голову, пряча сердитый взгляд. Он слаб, конечно. В сравнении со Алвой он как щенок рядом с огромным волком. Но он верен! Верен! Только Ворону это нужно еще будет доказать. Может, тогда Алва и с Катари будет... может, тогда он... сумеет хоть кого-то полюбить?
- Не может быть, чтобы никто не ждал на берегу, - бормочет он, не выдержав, - вас любят...
- Ну вот опять! - Алва смеется, запрокидывая голову, Дик видит на его шее выступающий кадык, - Как будто ничего не говорил.
- Эр Рокэ... Но даже если так, ведь вы же любите! Кого-то...
- Довольно, юноша! Я начал бредить, но ваш бред еще пошлее. Берите с собой свои Вдовьи Слезы - хватит разговоров - и идите, пожалуй, спать. Вам скоро отправляться домой, даю вам отпуск. И очень надеюсь, что вас хотя бы там, и в самом деле, ждут.
Ричард подскакивает - слова эра внезапно попадают прямо по больному. Он пятится:
- Спокойной... ночи, монсеньер.
Весной рассвет приходит еще раньше. Скоро за окнами будет совсем-совсем светло.
В Надоре... ну хотя бы кто-то... Ждут ли его дома?
Как это страшно, когда никого... хоть кто-то должен...
Он оборачивается уже в дверях:
- Эр Рокэ... вы говорили, что хотите ехать в Торку... крюк выйдет серьезный, я понимаю. Но... Но все же знайте, что вас в Надоре будут очень ждать.

@темы: KoriTora, джен